Глава одиннадцатая (Перевод с английского Е. Суровой)

Упанишады - высшее творение индийской мысли, и то, что это глубочайшее самовыражение ее гения, эта возвышенная поэзия, несравненное достижение ума и слова есть не просто литературный и поэтический шедевр, но мощный поток духовного откровения, оказывающего непосредственное и глубокое воздействие,- это неоспоримый факт, свидетельство уникальности образа мышления и духовного мироощущения индийцев. Упанишады являются одновременно религиозным писанием, поскольку в них зафиксирован богатейший духовный опыт, трактатом ищущей откровения интуитивной философии, полной неистощимого огня, силы и величия, и, независимо от того, написаны ли они стихами или ритмической прозой, поэмами об абсолюте, исполненными неисчерпаемого вдохновения, удивительного ритма и выразительности. Они - отражение сознания, в котором слились воедино философия, религия и поэзия. Религия в них не сводится к культу и не ограничивается религиозно-этическими исканиями, но стремится к бесконечному постижению бога и "я", к высшей реализации духа и бытия, заявляя о восторге обладания исполненным озарений знанием и результатами опыта; философия в них - не абстрактные спекуляции об Истине или логические построения, но истина увиденная, прочувствованная, испытанная, постигнутая внутренним сознанием и душой, радостно изумленными своим открытием и обладанием ею; а поэзия в них есть творение эстетического сознания, поднявшегося над привычными представлениями, чтобы выразить чудо и красоту редчайшего духовного самосозерцания и глубокого озарения о природе "я", Бога и Вселенной. Интуитивное сознание и сокровенный психологический опыт провидцев Упанишад достигают высшей кульминации, когда, как сказано в "Катха-упанишаде", Дух обнажает собственное тело, открывает сознанию заветное слово самовыражения, трепет ритмов, которые, отзываясь в душе, словно бы формируют ее и поднимают, удовлетворенную и воссозданную, к вершинам самопознания.

Эту особенность Упанишад необходимо отстаивать со всей настойчивостью, поскольку она часто не принимается во внимание иностранными переводчиками, стремящимися выявить логический смысл, но не чувствующими живой мысли и восторга обладания духовным опытом, благодаря чему древние строки воспринимались в свое время, да и сейчас воспринимаются теми, кто способен постигнуть мир этих изречений, как откровение не только для ума, но и для души и всего существа в целом, не просто как вместилище идей или фраз, но, употребляя старое выражение, как шрути^*. Философская ценность Упанишад на сегодняшний день неоспорима, об этом свидетельствует не только ее признание величайшими мыслителями мира, но и вся история философии. Упанишады являются общепризнанным источником многочисленных серьезных философских учений и религий, которые вытекали из них подобно великим рекам, берущим начало в Гималаях, обогащая разум и жизнь народов и поддерживая их духовное бытие на протяжении многих веков, они - постоянный и неистощимый источник истины, озарения, животворящих вод. Буддизм при всем его реформизме и иной точке зрения, со своими определениями и трактовкой терминов был лишь подтверждением одного из аспектов накопленного Упанишадами опыта, он распространил этот опыт, измененный по форме, но не по сути, по всей Азии и принес его на Запад, в Европу. Идеи Упанишад можно обнаружить в учениях Пифагора и Платона, они составляют основу теорий неоплатоников и гностиков со всеми вытекающими отсюда для западной философской мысли последствиями, а суфизм лишь повторяет эти идеи на языке другой религии. Значительная часть немецкой метафизики но существу является не чем иным, как логическим развитием великих истин, которые древним индийцам виделись более духовными, современная же философская мысль, особенно живая и восприимчивая, стремительно впитывает их в себя, что чревато революционным переворотом как в философском, так и в религиозном мышлении; порой эти истины просачиваются под воздействием косвенных влияний, порой открыто вливаются по видимым каналам. Вряд ли найдется сколько-нибудь серьезная философская идея, которая не была бы обязана своим происхождением этим древним произведениям, хотя, по мнению некоторых, сами они - порождение примитивных натуралистических и анимистических представлений невежественных дикарей. Все чаще выясняется, что даже важнейшие выводы естественных наук определяются законами материальной природы, уже известными индийским мыслителям в их изначальном широком смысле и глубокой истинности.

^* (Шрути (букв, "слышанное") - откровение. Согласно верованиям древних индийцев, Веды извечно звучат в мировом пространстве, и лишь ведические мудрецы-пророки были способны их услышать, почему им и приписывается авторство ведических гимнов. Таким образом, термин шрути относится лишь собственно к Ведам. Ему противополагается термин смрити - букв, "вспоминаемое", "измышленное", под которым подразумевается все написанное, сочиненное - сутры, шастры и т. п., входящее в систему брахманской ортодоксии.)

И все же эти произведения не являются рационалистическими спекуляциями, метафизическим анализом, тщательно подбирающим определения к понятиям; сортирующим идеи и выделяющим из них те, которые оказываются верными; логизирующим истину или оправдывающим с помощью диалектики интеллектуализацию сознания; пытающимся решить проблемы бытия исключительно в свете той или иной рационалистической идеи, рассматривая их именно с такой точки зрения, в этом фокусе или перспективе. Будь Упанишады такими, они не обладали бы присущей им жизнеспособностью и неизменным влиянием и не смогли бы сделать выводы, ныне подтверждаемые совсем в иных областях изысканий и совершенно иными методами. А все потому, что провидцы скорее видели, чем осознавали истину, облекая ее в форму интуитивной идеи и образа-открытия, причем форму абсолютно прозрачную, сквозь которую можно заглянуть в беспредельное; именно потому, что они постигали окружающее через призму самосуществования и Бесконечного, их слова живы и сегодня, они сохраняют свое непреходящее значение, неизменную достоверность и полную законченность, одновременно являясь вечным началом истины, к которой, завершив путь своего развития, вновь неизбежно возвращаются все направления научного поиска, снова приходит человечество в периоды своих великих прозрений. Упанишады - это веданта, книга знаний еще более высокого уровня, чем Веда, знания в глубоком смысле индийского слова "джняна"^*. Это познание не просто путем размышления или рассуждения, не поиск и усвоение истины разумом, но созерцание ее душой, растворение в ней при помощи внутренней силы, духовное овладение ею путем отождествления себя с объектом познания. И поскольку такая форма непосредственного знания достигается только всесторонним познанием собственного "я", именно свою внутреннюю сущность стремились постичь святые творцы веданты, чтобы жить с ней и быть тождественными ей. В результате этих усилий они легко убедились, что наша внутренняя сущность едина со всеобщей внутренней сущностью всех предметов окружающего мира, а она, в свою очередь, суть то же самое, что Бог или Брахман, трансцендентальное Существо, и они созерцали и ощущали, обитали в сокровенной сущности всей Вселенной и в сокровенной сущности внутренней и внешней сторон бытия человека, обладая этим единственным и всеобъемлющим знанием. Упанишады - это эпические гимны самопознанию, миропознанию и богопознанию. Сформулированные в них многочисленные философские истины - не абстрактные обобщения, порожденные интеллектом, которые, при всем своем блеске и просвещающем воздействии на ум, не возвышают душу, они - вспышки интуитивного озарения, свидетельства постижения и осознания единственного Существа, трансцендентального Божества, божественной и всеобщей души и ее вселенской связи с предметами и живыми существами. Эти песнопения о вдохновенном познании полны, подобно всем гимнам, религиозного экстаза и порывов, но не узко фанатичных, характерных для менее глубокого религиозного чувства, а возвышающихся над культом и конкретными формами поклонения до всеобщей Божественной Ананды (радости), которая снисходит на нас при приближении и соединении с самосущей и всемирной душой. Высочайшие этические положения буддизма, а позднее и индуизма, хотя эти религии в первую очередь интересовал внутренний мир человека, а не его внешняя деятельность, отражают тем не менее саму суть и смысл великих истин бытия, которым они придали выразительную форму и силу, и представляют собой нечто более важное, чем любой этический принцип и закон добродетели, а именно - высший идеал духовной жизни, основанной на единстве с богом и со всеми живыми существами. Поэтому, когда исчерпал себя культ Вед, Упанишады сохранили свою жизнеспособность и созидательную мощь и смогли дать жизнь великим религиям и породить существующую в Индии и поныне идею о дхарме.

^* (Джняна - знание.)

Упанишады являются творением интуитивного сознания и озаренного откровением опыта, их содержание, композиция, стиль, система образов и динамика действия отмечены и определяются этим самобытным свойством. Высшие и всеобъемлющие истины, представления об идентичности души и всемирного божественного Существа заключены в такие лаконичные и выразительные фразы, что тут же возникают перед внутренним взором и обретают реальность и неудержимо влекут к себе, либо они предстают в стихах, полных откровения и мысли, выражающих через конечный образ все бесконечное. В Упанишадах раскрывается Он (бог) и многочисленные его аспекты, причем каждый, благодаря широкому диапазону выразительных средств, приобретает свое полное значение и каждый, как бы самопроизвольно, находит свое место и связь с другими аспектами, благодаря точности любого слова и всей фразы. Важнейшие метафизические истины и тончайшие оттенки психологического опыта вовлекаются во вдохновенный процесс познания и становятся ясными для прозревшего ума и полными многозначительности для ищущего духа. Отдельные фразы, двустишия, отрывки содержат целую систему философских взглядов, но при этом каждый из фрагментов означает лишь одну сторону, аспект, часть бесконечного самопознания. Здесь все исполнено смысла, но при этом отличается ясностью, немногословием и абсолютной завершенностью. Мысль такого рода не может быть следствием неповоротливого, косного, поверхностного логического мышления. Отрывок, предложение, двустишие, строка и даже полстроки следуют друг за другом с определенным интервалом, в котором заключена невысказанная мысль и отзвук молчания; мысль высказывается в форме намека, она всякий раз подразумевается, причем рассудку предлагается сделать угодные ему выводы; наполненные многозначительным молчанием интервалы огромны, движение мысли подобно шагам Титана, перебирающегося с камня на камень через океан бесконечности. Композиция каждой Упанишады отличается необыкновенной целостностью, все ее части гармонично связаны между собой, и разум, постигая одновременно множество истин, выбирает из исполненного смыслом молчания только необходимую. Ритмы стихотворных или прозаических Упанишад соответствуют пластике мысли и фразы. Их метрические размеры представляют собой четыре четко выраженные полустроки, каждая строка закончена и самостоятельна по смыслу, полустроки содержат две мысли или отчетливые части одной мысли, сочетающиеся и дополняющие друг друга; звучание построено по аналогичному принципу, каждая законченная мысль лаконична и отделена от другой явственной паузой, хранящей отзвуки ритмов, воспринимаемых внутренним слухом, каждая подобна волне океана бесконечности, доносящей его шум и рокот. Такая поэзия, преисполненная прозрения и биения пульса души, не создавалась ни до ни после Упанишад.

Образы Упанишад в значительной степени заимствованы из образной системы Вед, и хотя Упанишады, как правило, отдают предпочтение ясности и прямой поучительности образов, они нередко используют те же символы в манере, родственной по духу и методу менее формализованным образцам прежнего символизма. Именно эта часть Упанишад, уже не доступная современному образу мышления, сбивает с толку западных исследователей, давая им повод утверждать, что Упанишады представляют собой соединение изощренных спекуляций с наивными рассуждениями инфантильного человечества. Упанишады - это не революционный отход от сознания, мировосприятия и важнейших идей периода Вед, а их продолжение и развитие и, до известной степени, трансформация, позволяющая со всей определенностью вскрыть тайну ведических символов. Из Вед и брахман заимствуются образы и ритуалистические символы и подаются таким образом, чтобы выявить их скрытый мистический смысл, который, в свою очередь, послужит своеобразным отправным пунктом для создания самостоятельной чисто интуитивной философии более высокого уровня. В Упанишадах, особенно прозаических, есть целый ряд именно таких отрывков, в них идет речь, в невразумительной, нечеткой и не доступной нашему пониманию манере, о подсознательном смысле идей, которыми оперирует ведическое религиозное мышление, о различии между тремя Ведами, о трех мирах^* и тому подобных предметах, но, поскольку в Упанишадах эти темы связаны с открытием глубочайших духовных истин, подобные отрывки не следует считать незрелыми, лишенными смысла и не имеющими прямого отношения к высшим идеям, которые составляют кульминацию мыслей Упанишад. Напротив, стоит только разобраться в их символическом значении, как станет ясно, что они обладают весьма глубоким смыслом. Это обнаруживается при переходе психо-физического познания в психо-духовное^**, для обозначения которых мы предпочитаем употреблять сегодня более рационалистические, но менее конкретные и образные термины, но которые по-прежнему сохраняют свое значение для практикующих йогу и продолжающих открывать тайны психо-физического и психо-духовного существования. Типичными примерами такого рода отрывков, где в своеобразной форме выражены психические истины, являются толкования Аджаташатру^*** природы сна и сновидений, или отрывок из "Прашна-упанишады"^**** о категориях жизненного начала, или те места в Упанишадах, где получает развитие ведическая тема борьбы между богами и демонами, причем ей придается большее духовное значение, а функции и духовные силы ведических богов характеризуются более открыто, чем в "Ригведе" и "Самаведе".

^* (Три мира,- Согласно поверьям древних индийцев, вселенная делится на небо, землю и подземный мир.)

^** (...при переходе психо-физического познания в психо-духовное...- Согласно концепции А. Гхоша, человеческая психика связана с материальным ("физическим") существованием человека и соприча- стна "высшей" сфере сущего.)

^*** (Аджаташатру (нач. V в. до н. э.) - правитель царства Магадха.)

^**** ("Прашна-упанишада" - произведение, комментирующее содержание "Атхарваведы".)

В качестве примера такого развития ведической идеи и образа приведу цитату из "Тайттирия-упанишады"^*, где Индра фигурирует как сила и воплощение Высшего разума:

^* ("Тайттирия-упанишада" - произведение, комментирующее содержание одной из версий "Яджурведы", так называемую "Белую Яджурведу".)

"Тот Бык из Веды, принимающий любой облик, он, рожденный из Бессмертия священными песнями,- Индра да одарит меня мудростью. О боже, пусть стану я обладателем Бессмертия. Пусть тело мое обретет зрение, а язык - сладкоречив. Уши мои да услышат многое. Ведь ты - вместилище Брахмана, сокрытое мудростью".

Можно также процитировать сходный отрывок из "Иша-упанишады"^*, где к Сурье, богу Солнца, обращаются как к богу знания, достигающему ослепительного блеска в слиянии с Высшим Духом, а то, что воспринимается разумом как лучи, есть сверкающий поток мыслей, за которым кроется вечная сверхразумная истина, тело и душа Солнца, истина духа и Вечности:

^* ("Иша-упанишада" - краткое произведение, комментирующее содержание "Белой Яджурведы".)

"Золотым диском укрыло лицо Истины: о Солнце-кормилец, открой его для обозрения во имя истины. О кормилец, о единственный Риши, о грозный Яма, о Сурья, о сын отца всех существ, распространи и сосредоточь лучи свои: я вижу сиянье, твой самый прекрасный облик. Он, этот Пуруша^*, есть я".

^* (Пуруша (букв, "человек") - в индийской мифологии антропоморфный образ Брахмы; по преданию, произнес три слова, благодаря которым и возникла вселенная.)

Эти два отрывка несомненно сходны между собой отличием от образной системы и стиля Вед, а последний из них представляет собой пересказ или перевод на более поздний, понятный язык ведического стиха, приписываемого Атри^*:

^* (Атри - древний мудрец, автор ряда гимнов "Ригведы".)

"Скрыта за твоей истиной Истина, неизменная там, где распрягают коней Солнца. Там десять тысяч стоят вместе, это Он: я видел высшее Божество воплощенных богов".

Образная система Вед и веданты чужда современному складу ума, не признающему живой правды символа, поскольку воображение, подчиненное интеллекту, уже не решается признать психологическую и духовную формы восприятия, отождествить себя с ними и воплотить их; тем не менее перед нами отнюдь не примитивный и незрелый мистицизм варваров; этот яркий, живой и поэтичный язык интуиции скорее естественным образом отражает высокоразвитую духовную культуру.

Интуитивная мысль Упанишад, начинаясь с этих конкретных образов и символов, обращается сначала к загадочным словам ведических провидцев - риши, которые полны смысла для провидца, но недоступны пониманию людей с обычным складом ума, затем, изложив их более ясным языком, переходит к иной, великолепной в своей ясности и величии образности и форме выражения, что позволяет показать духовную истину во всем ее совершенстве. В прозаических Упанишадах прослеживается весь этот путь древнеиндийского сознания: использование символа, а затем переход от него к открытому выражению духовного смысла. Отрывок из "Прашна-упанишады" о могуществе и значении мистического звука ОМ^* иллюстрирует более раннюю стадию процесса:

^* (Ом - священный слог, символизирующий древнеиндийскую триаду: Брахма - творец, Вишну - хранитель, Шива - разрушитель. Произносится как благовестное начало всеми индусами при начале любых дел.)

"Слог ОМ, о Сатьякама^*, есть высший и низший Брахман. Поэтому знающий достигает того или иного с помощью этой обители Брахмана. Размышляя об одной букве, он обретает знание, и скоро достигает земли. Ричи^** ведут его в мир людей и там, совершенствуясь в тапасе^***, брахмачарии и вере, он ощущает величие духа. Далее, при помощи двух букв он совершенствуется в разуме, и тогда Яджусы^**** ведут его в средний мир, в лунный мир Сомы^*****. В мире Сомы ощущает он величие духа и возвращается обратно. Тот же, кто размышляет о высшем Пуруше, постигая три буквы - звучащие как ОМ,- совершенствуется в постижении света, которым является Солнце. Как змея сбрасывает кожу, так и он освобождается от грехов и зла, и его ведут Саманы^****** в мир Брахмана. Из этого прибежища живых душ он видит то, что выше высочайшего Пуруши, обитающего в этом доме. Три буквы подвержены смерти, но когда они нераздельны и связаны друг с другом, тогда дух обладает знанием и не колеблется в должным образом свершенных действиях - внешних, внутренних и средних. Этот мир познаем мы при помощи Ричей, средний - при помощи Яджусов, а при помощи Саманов тот мир, о котором рассказывают нам провидцы. Благодаря звуку ОМ знающий достигает Его обители и даже высшего духа, вечно спокойного и бессмертного, не знающего старости и страха".

^* (Сатьякама (букв, "правдолюбец") - древнеиндийский мыслитель, упоминающийся в ряде произведений ведической литературы.)

^** (Рич-строка "Ригведы"; гимн "Ригведы".)

^*** (Тапас (или тапасья) - подвижничество, отвержение мирских связей.)

^**** (Яджус - жертвенная формула.)

^***** (Сома - название растения, из которого древние индийцы приготовляли опьяняющий напиток; будучи обожествлен, он позднее стал божеством Луны.Восхвалению сомы посвящена вся IX книга "Ригведы".)

^****** (Саман - мелодия; "Самаведа" (собрание мелодий) служила своего рода учебником для жрецов, совершавших главным образом жертвы соме.)

Символы здесь все еще темны по смыслу, но некоторые намеки недвусмысленно указывают на то, что речь идет о психическом опыте, ведущем к различным ступеням духовного познания; становится ясно, что таких ступеней три - внешнее физическое восприятие, умственное и сверхразумное познание, последняя ступень ведет к высшему совершенству, к разносторонней деятельности всего существа в мире безмятежной вечности бессмертного Духа. А позднее в "Мандукья-упанишаде"^* старые символы полностью отбрасываются и перед нами предстает ничем не затемненный смысл. Затем возникает осознание, к которому приходит и современная мысль, но своими рациональными и научными методами,- осознание того, что помимо внешнего физического восприятия за ним действует другое, подсознательное восприятие, другое и одновременно то же самое, видимым средством которого является разум в состоянии бодрствования, а над ними, возможно,- оговариваемся мы,- простирается божественное сверхсознание - высшая ступень и тайна нашего существования. Если внимательно вчитаться в отрывок из "Прашна-упанишады", то мы убедимся, что это осознание уже присутствует в нем, и, думается, можно вполне обоснованно заключить, что подобными изречениями древних мудрецов, какими бы запутанными по форме они нам ни казались, не следует пренебрегать как незрелым мистицизмом, ибо они являются образным выражением, типичным для сознания того времени, глубокой истины и объективной реальности познания, которые подтверждаются сегодня иными, рациональными методами.

^* ("Мандукья-упанишада"- самая краткая из Упанишад, приписываемая мудрецу Мандукье. Она изъясняла смысл священного слога "ом" и поэтому рассматривается в индийской традиции как изложение сущности ста восьми древних Упанишад.)

Стихотворные Упанишады продолжают использовать сложную символику, но не слишком ей увлекаются, в большинстве случаев предпочитая употреблять ясные выражения. "Я", Дух и Бог, живущие в человеке, в других существах и в Природе, в этом мире и в потусторонних мирах,- вот темы их гимнов; космос, Бессмертный, Единый и Бесконечный,- это понятие прославляется во всем великолепии его вечного совершенства и многообразного самораскрытия. Несколько отрывков из поучений Ямы^*, повелителя законов и смерти, адресованных Начикете^**, являются яркой иллюстрацией вышесказанного:

^* (Яма - бог смерти, вершитель справедливости.)

^** (Начикета - персонаж "Тайттирия-брахманы" и "Катха-упанишады". Он вызвал гнев отца, обрекшего его на смерть, и, попав в царство Ямы, пожелал, чтобы Яма раскрыл ему, в чем состоит сущность души.)

"Этот слог ОМ. Этот слог есть Брахман, этот слог есть Высший дух. Тот, кто знает нерушимый слог ОМ, достигает всего, к чему стремится. Эта опора лучшая, эта опора высшая, и когда человеку она ведома, он становится великим в мире Брахмана. Не рождается и не умирает вездесущий, он не происходит ни от кого и сам никто. Он нерожденный, постоянный, вечный, изначальный, он не гибнет, когда погибает тело...

Сидя, он движется далеко, лежа, идет повсюду. Кто кроме меня может постичь этого преисполненного радости Бога? Мудрец не знает печали, постигнув великого Бога и "я", воплощенных в бренном теле. Это "я" невозможно постичь ни усердием, ни силой разума; лишь тот, кого Дух избирает, может его познать, ему раскрывает Дух свою суть. Тот, кто не отказался от дурного поведения, кто не знает сосредоточенности и спокойствия, чей ум не безмятежен, не сможет постичь его разумом. Тот, кому воины и мудрецы - пища, а смерть придает прелесть застолью, кто знает, где Он?..

Саморожденный прорубил двери наружу, поэтому человек глядит наружу, а не внутрь себя: лишь мудрый обращает взор внутрь себя и видит "я" лицом к лицу. Неразумные следуют мимолетным желаниям и попадают в сети смерти, широко расставленные для нас; но мудрые постигли бессмертие и не ищут постоянства в непостоянном. Человек с помощью "я" распознает форму, вкус и цвет предметов, ощущает сладость прикосновения и не видит больше ничего. Мудрец познает великого Бога и "я", при помощи которого он видит все, что есть в душе бодрствующей, и все, что есть в душе спящей, и не ведает более печали. Тот, кто знает "я", пожирателя сладости близ живого существа, владыку прошлого и будущего, тот больше ничего не страшится. Он знает его, рожденного издавна тапасом, рожденного издавна из вод, проникшего в тайник бытия и находящегося в нем вместе со всеми существами. Он знает ее, рожденную жизненной силой, вечную Мать, несущую в себе всех богов, ее, проникшую в тайник бытия и стоящую там вместе со всеми существами. Огонь обладает знанием, он прячется меж двух сухих дощечек подобно плоду во чреве беременных; Огонь следует почитать людям, наблюдая за ним неусыпно и принося подношения. Он то, откуда восходит Солнце и куда оно заходит: в нем - все боги и никто не может выйти за его пределы. Что здесь - то и в других мирах, а что там - то и здесь. Тот идет от смерти к смерти, кто видит здесь только различие. Пуруша величиной с большой палец таится в сокровенной сути человека, он владыка прошлого и будущего, познавший его больше не страшится. Пуруша величиной с большой палец подобен пламени без дыма, он владыка прошлого и будущего, он есть сегодня, он будет и завтра".

Упанишады богаты предельно ясными отрывками, которые одновременно являются и поэзией и философией, но никакой перевод, не передавший намеков очевидного или едва уловимого смысла, отзвуков изначальных слов и ритмов, не может дать представление об их силе и совершенстве. Есть и другие отрывки, где тончайшие духовные и философские истины выражены с такой полнотой и совершенством поэтической выразительности, что проникают в сознание и душу, а не просто постигаются интеллектом. Некоторые прозаические Упанишады содержат элементы легенд и преданий, воссоздающие картину, пусть отрывочную, духовного поиска и стремления к высшему знанию, которые и обусловили появление Упанишад. Перед нами оживают сцены прежней жизни: обитающие в лесах мудрецы готовы подвергнуть испытанию и наставить всякого, кто к ним пришел, правители, образованные брахманы и знатные землевладельцы отправляются в дальние края на поиски знания; царский сын, путешествующий в колеснице, и незаконнорожденный сын служанки, бредущий пешком, ищут любого, кто мог бы обладать светом истины и словом откровения; выдающиеся личности - такие, как Джанака^* и хитроумный Аджаташатру, Райква^** под тележкой, Яджнявалкья, поборник истины, спокойный, ироничный, бескорыстно собиравший мирские и духовные богатства, бросивший в конце концов все свое состояние, чтобы отправиться странствовать по свету бездомным аскетом; Кришна, сын Деваки^***, внявший лишь одному слову риши Гхоры^****, тут же познавший Вечного; ашрамы, дворы царей, которые одновременно были мыслителями и открывателями духовных истин, торжественные церемонии жертвоприношений, на которых встречались и состязались в знании мудрецы. И вот мы уже видим, как рождалась душа Индии, как складывался великий гимн ее рождению, вместе с которым она воспарила в высшие эмпиреи духа. Веды и Упанишады это богатый источник не только индийской философии и религии, но и индийского изобразительного искусства, поэзии и литературы. В них формировались и выражались душа, национальный характер и идеалы народа, которые позднее открыли дорогу великим философиям, заложили основу идеи дхармы, запечатлели историю своей героической юности в "Махабхарате" и "Рамаяне", многократно подтвердили зрелостью интеллекта высокий уровень своего развития в классический период, внесли в науку множество оригинальных идей, рожденных интуицией, выработали богатый эстетический, жизненный и чувственный опыт, обновили свое духовное и психическое познание в тантрах и пуранах, отдали дань величию и красоте линий и красок, запечатлели свою мысль и прозрение в камне и бронзе, с появлением новых языков влились в новые каналы самовыражения, а теперь, после' периода упадка, возродились прежними, но отличными, готовыми к новой жизни и новому созиданию.

^* (Джанака - древний царь, один из персонажей ИНДИЙСКОЙ эпопеи "Рамаяна", отец ее героини Ситы, жены Рамы.)

^** (Райква - персонаж "Чхандогья-упанишады", брахман, обучавший шудр Ведам; по преданию, жил под телегой, почему его и называют Райква "под тележкой".)

^*** (Кришна, сын Дееаки - т. е. бог Кришна.)

^**** (Гхора - собственно Гхора Ангираса, автор одного из ведических гимнов, наставник Кришны.)