Из завещания Джавахарлала Неру (Перевод с английского М. Тарховой)

На мою долю выпало так много любви индийского народа, что, как бы я ни старался, я и в малой мере не сумею за нее отблагодарить, да разве можно чем-нибудь отблагодарить за такое драгоценное чувство, как любовь. Одними людьми восхищаются, других почитают, но я был так щедро одарен любовью индийцев всех сословий, что не в силах выразить мою признательность. Я лишь лелею надежду, что в оставшиеся годы жизни не окажусь недостойным моего народа и его любви.

Еще в большем долгу я перед моими бесчисленными товарищами и коллегами. Мы были соратниками в великих делах и делили радости и несчастья, которые неизбежно их сопровождали.

Я должен заявить со всей твердостью, что не хочу, чтобы после моей смерти совершались какие-либо религиозные обряды. Я не верю в такие обряды, и совершение их, даже формальное, явилось бы лицемерием и попыткой ввести в заблуждение и нас самих и других.

Я хотел бы, чтобы после смерти мое тело сожгли. Если я умру в чужой стране, мое тело следует сжечь там и привезти пепел в Аллахабад. Горсть бросить в Ганг, а с остальной частью праха поступить так, как указано ниже. Не оставлять и не сохранять ни щепотки пепла.

Мое желание, чтобы горсть пепла была брошена в Ганг в Аллахабаде, не имеет никакой религиозной подоплеки,- мне чужды религиозные чувства. Я был привязан к Гангу и Джамне с детства, эта привязанность росла вместе со мною. Я наблюдал, как меняется их нрав со сменой времен года, и часто размышлял о событиях истории и мифах, традициях, песнях и сказаниях, связанных с этими реками на протяжении веков и ставших частью их бегущих вод. И конечно же Ганг - поистине река Индии, любимая народом, река, с которой тесно связаны национальное прошлое, надежды и опасения, победные песни, успехи и поражения. Он - символ многовековой культуры и цивилизации Индии, этот вечно меняющийся, вечно текущий и все тот же Ганг. Он напоминает мне о покрытых снегом вершинах и глубоких долинах Гималаев, которые я так горячо люблю, о лежащих внизу плодородных и обширных равнинах, где мне довелось жить и работать. Он смеется и танцует в лучах утреннего солнца, темнеет и мрачнеет, преисполнясь таинственности, когда ложатся вечерние тени, зимой, обмелев, течет медленно и плавно, а во время муссонов превращается в ревущий поток шириной почти с море и такой же грозный, как бушующее море. Ганг для меня - символ Индии, память о ее прошлом, впадающем в настоящее и устремленном в великий океан будущего. И хотя я отбросил многие из традиций прошлого и хочу, чтобы Индия избавилась от всех пут, которые связывают и сковывают ее, разделяют ее народ и угнетают большинство его, мешают свободному развитию тела и духа; хотя я стремлюсь к этому, все же я не хочу полностью отделять себя от прошлого. Я горжусь тем великим наследием, которое принадлежало и принадлежит нам, и знаю, что я, как и все мы,- звено этой неразрывной цепи, начало которой восходит к древнему прошлому Индии, заре ее истории. Я эту цепь не разорву, ибо высоко ценю ее и считаю источником вдохновения. И в доказательство этих слов и моей последней дани культурному наследию Индии я обращаюсь с просьбой о том, чтобы горсть моего праха была брошена в Ганг в Аллахабаде, откуда река унесет ее в великий океан, омывающий берега Индии.

Однако с большей частью моего пепла следует поступить иначе. Пусть ее поднимут в воздух на самолете и с высоты развеют над полями, где трудятся крестьяне Индии, чтобы пепел смешался с землей Индии и стал ее неотделимой частью.