Глава десятая. Снова Ахмаднагарская крепость

Эпилог

...Открытие Индии... Что же я открыл? С моей стороны было самонадеянностью воображать, что я способен раскрыть ее тайну и узнать, чем она является сегодня и чем она была в далеком прошлом. Сегодня она представляет собой четыреста миллионов индивидуумов, четыреста миллионов мужчин и женщин, совершенно непохожих друг на друга и живущих каждый в своем собственном мире мыслей и чувств. Но если так дело обстоит в настоящем, то насколько же труднее постигнуть многообразное прошлое бесчисленных поколений человеческих существ. И все же что-то связывало и до сих пор связывает их друг с другом. Индия представляет собой географическое и экономическое целое, культурное единство во многообразии, груду противоречий, связанных воедино крепкими невидимыми нитями. Хотя ее не раз побеждали, дух ее оставался несломленным, и сегодня, когда она кажется игрушкой в руках надменного завоевателя, она остается неукрощенной и непокоренной. В ней есть что-то неуловимое, что-то от древней легенды. Кажется, что какие-то чары владеют ее душой. Она - миф и идея, мечта и видение и в то же самое время нечто совершенно реальное, осязаемое, ощутимое. Здесь можно увидеть и пугающие очертания темных коридоров, как будто бы уводящих назад, в первобытную ночь, но здесь же можно ощутить полноту и теплоту дня. Временами она, эта дама с прошлым, ведет себя скандально и бывает отталкивающей, несговорчивой и упрямой, а подчас даже немного истеричной. Но она в высшей степени достойна любви, и никто из ее детей не может забыть ее, куда бы ни забросила их судьба и какая бы необыкновенная участь ни выпала на их долю. Ибо и в своем величии и в своих слабостях она - часть их, и они видят свое отражение в ее глубоких очах, бывших свидетелями стольких страстей, радостей и безумств жизни и глядевших в кладезь мудрости. Каждый из них тянется к ней, хотя, может быть, и по-разному объясняет причину ее привлекательности для него или же вовсе никак не может этого объяснить, и каждый видит какую-то особую сторону ее многогранного облика. Из века в век она рождала великих мужчин и женщин, продолжавших старую традицию, но вместе с тем постоянно приспосабливавших ее к изменяющимся временам. Рабиндранат Тагор, являющийся одним из них, был исполнен духа и стремлений современной эпохи, но корни его уходили в прошлое Индии, и в своей собственной душе он осуществил синтез старого с новым. "Я люблю Индию,- говорил он,- не потому, что я фетишизирую географию, не потому что я волей случая родился на ее земле, а потому что она пронесла через бурные века живые слова, родившиеся в светлом сознании ее великих людей". То же самое могут повторить многие. Другие же объясняют свою любовь к ней как-нибудь иначе.

Старые чары как будто ныне рассеиваются. Индия оглядывается вокруг и обращает свои взоры к настоящему. Но как бы сильно она ни изменялась,- а она должна измениться,- старые чары сохраняют свою силу над сердцем ее народа. Хотя она может сменить свое одеяние, внутренне она останется прежней, и ее мудрость поможет ей придерживаться истины, красоты и добра в этом суровом, мстительном и алчном мире.

Современный мир достиг многого, но при всех его излияниях насчет любви к человечеству он в гораздо большей степени основывается на ненависти и насилии, нежели на тех добродетелях, которые делают человека человечным. Война является отрицанием истины и гуманности. Иногда война может оказаться неизбежной, но мысль о ее последствиях ужасает. Дело не только в убийстве людей, ибо человек должен так или иначе умереть, а в сознательном и упорном распространении ненависти и лжи, которые мало-помалу прививаются людям. Но руководствоваться в нашей жизни ненавистью и антипатиями опасно и вредно, ибо они растрачивают нашу энергию, омрачают рассудок, препятствуют ему в постижении истины. К несчастью, в Индии сегодня распространены ненависть и сильные антипатии, ибо прошлое преследует нас, да и настоящее ничем не отличается от него. Не так-то легко забыть о неоднократных унижениях достоинства гордого народа. К несчастью, однако, индийцы долго зла не помнят и быстро обретают былое добродушие.

Индия вновь найдет себя, когда свобода откроет перед ней новые горизонты. Тогда будущее будет занимать ее гораздо больше, чем недавнее прошлое, полное разочарований и унижений. Она уверенно пойдет вперед, полагаясь на свои собственные силы и в то же самое время готовая учиться у других и сотрудничать с ними. Сегодня она колеблется между слепой приверженностью своим старым обычаям и рабским подражанием иностранному укладу жизни. Ни в том, ни в другом она не может найти ни облегчения, ни источника жизни и развития. Совершенно очевидно, что ей необходимо выйти из своей раковины и принять активное участие в современной жизни и деятельности. Столь же очевидным должно быть и то, что подражание не может служить основой для подлинного культурного или духовного роста. Подражание может быть уделом лишь узкой группы людей, изолирующих себя от масс и от источников национальной жизни. Подлинная культура черпает вдохновение для себя во всех уголках мира, но вырастает на родной почве и опирается на широкие народные массы. Искусство и литература остаются безжизненными, если они постоянно помышляют о чужеземных образцах. Времена элитарной культуры, ограниченной замкнутым кругом изощренных ценителей, миновали. Мы должны думать о народе в целом, и его культура должна быть продолжением и развитием традиций прошлого и в то же время выражать его новые порывы к творческим устремлениям.

Эмерсон более ста лет назад предостерегал соотечественников-американцев, чтобы они не слишком увлекались подражанием и не слишком сильно зависели в культурном отношении от Европы. Они были новым народом, и он хотел, чтобы они не оглядывались назад, на свое европейское прошлое, а черпали вдохновение в бьющей ключом жизни своей новой родины. "Период нашей независимости, долгого усвоения нами знаний других стран подходит к концу. Миллионы людей, бросающиеся в водоворот жизни, не могут вечно питаться высохшими остатками чужого плода. Происходят события, совершаются поступки, которые должны быть воспеты, которые сами воспоют себя... существуют творческие приемы, творческие дела, творческие слова... то есть такие, которые диктуются не тем или иным обычаем или авторитетом, а возникают стихийно, подсказанные нашим собственным представлением о добре и справедливости". В своем очерке о доверии к самому себе он снова писал: "Равным образом, благодаря недостатку самообразования, влечение к путешествиям, это суеверие, идолами которого являются Италия, Англия, Египет, владеет всеми образованными американцами. Те, кто в воображении народов сделал Англию, Италию или Грецию предметом поклонения и местом паломничества, сами оставались плотно прикрепленными к родной земле, постоянными на своем месте, подобно земной оси. В часы испытаний мы чувствуем, что наше место определяется нашим долгом. Душа - не путешественница; мудрый человек остается дома, и, когда потребности или обязанности по какому-либо поводу зовут его из дома или влекут в чужие земли, он душою всегда остается дома и одним выражением своего лица показывает людям, что он в своих странствиях совершает миссию мудрости и добродетели и посещает города и людей, как государь, а не как беглый бродяга или слуга.

Я не упрямый противник кругосветных путешествий, совершаемых для целей искусства, исследования или из интереса и влечения к людям, если при этом человек прежде всего привязан к своему дому и родине, и не отправляется в чужие страны в надежде найти в них что-либо более великое, чем то, что он знает. Тот, кто путешествует, чтобы развлечься или найти что-то, чего у него нет, уходит от самого себя и уже в молодости становится стариком среди встречаемых им остатков старины. В Фивах, в Пальмире его воля и дух стареют и превращаются в такие же развалины, какие представляют собою эти города. К руинам он приносит свои руины...

Но мания странствования есть симптом более глубокого нездоровья, поражающего всю духовную деятельность человека... Мы подражаем... Наши дома построены в чужом вкусе; наши полки уставлены чужими предметами украшения, наши мнения, наши вкусы, наши способности опираются и следуют за прошедшим и отдаленным. Душа создавала искусства всюду, где только они ни цвели. В своем собственном сознании художник искал для себя модели. Свою собственную мысль он приложил к предмету, который должен был создать, и к условиям, которые должны быть соблюдены... Придерживайся самого себя; никогда не подражай. Свое собственное дарование, культивируемое и развиваемое в течение целой жизни, ты можешь проявлять каждую минуту; но заимствованный талант находится лишь временами и наполовину в твоем обладании".

Нам, индийцам, не приходится отправляться за границу в поисках прошлого и далекого. И то и другое мы имеем в избытке у себя. Если мы отправляемся в чужие страны, то делаем это в поисках настоящего. Эти поиски необходимы, ибо отрыв от настоящего означает отсталость и упадок. Со времен Эмерсона мир изменился, старые барьеры рушатся, жизнь становится все более интернациональной. Мы также должны играть свою роль в этом грядущем интернационализме, а для этого нам необходимо путешествовать, встречаться с другими людьми, учиться у них и стараться понять их. Однако подлинный интернационализм не есть нечто висящее в воздухе, лишенное всяких корней или опоры. Он должен вырасти из национальных культур и может процветать сегодня лишь на основе свободы, равенства и истинного интернационализма. Но тем не менее предостережение Эмерсона сохраняет свою силу и сегодня, и наши поиски могут оказаться плодотворными лишь при соблюдении тех условий, о которых он говорит. Мы никуда не должны являться незваными, а отправляться лишь туда, где нас радушно встретят как равных и как товарищей по совместным исканиям. Есть страны, особенно среди английских доминионов, которые пытаются унижать наших соотечественников. Эти страны не для нас. Мы вынуждены пока подчиняться насильственно навязанному нам чужеземному игу и нести тяжкое бремя, которое оно налагает на нас, но день нашего освобождения уже, несомненно, недалек. Мы являемся гражданами не какой-нибудь жалкой страны, мы гордимся своей родиной, своим народом, своей культурой и традициями. Эта гордость не должна относиться к романтическому прошлому, за которое мы хотели бы цепляться, не должна она также поощрять и замкнутость или вести к недооценке иных укладов жизни, отличающихся от нашего. Она никогда не должна позволять нам забывать о наших многочисленных слабостях и недостатках или охлаждать наше горячее стремление освободиться от них. Нам предстоит еще пройти долгий путь и многое наверстать, прежде чем мы сможем занять подобающее место в ряду с другими в авангарде человеческой цивилизации и прогресса. И нам нужно торопиться, ибо время, имеющееся в нашем распоряжении, ограничено, а мир движется вперед все быстрее и быстрее. В прошлом Индия всегда приветствовала чужую культуру и заимствовала у нее. Сегодня это гораздо более необходимо, ибо мы приближаемся к миру завтрашнего дня, в котором национальные культуры будут переплетены с интернациональной культурой человечества. Поэтому мы будем искать мудрость, знания, дружбу и товарищество всюду, где их можно найти, и будем сотрудничать с другими в общих начинаниях, но мы не домогаемся ничьих милостей или покровительства. При этом условии мы останемся истинными индийцами и азиатами и в то же самое время станем действительными интернационалистами и гражданами мира.

На долю моего поколения, как в Индии, так и во всем мире, выпало множество испытаний. Мы еще можем продержаться какое-то недолгое время, но рано или поздно нам придет конец, и мы уступим место другим, и наши преемники будут жить и нести свое бремя на протяжении следующего отрезка пути. Как мы сыграли свою роль в этой короткой пьесе, которая подходит к концу? Я не знаю. Об этом будут судить другие, те, кто будет жить после нас. Чем мы измеряем успех или неудачу? Этого я также не знаю. Мы не можем жаловаться на то, что жизнь обошлась с нами сурово, ибо мы добровольно выбрали свою долю и, быть может, наша жизнь была не такой уж скверной. Ибо лишь те способны ощущать жизнь, кому часто случается быть на краю смерти и чья жизнь не направляется страхом смерти. При всех тех ошибках, которые мы, быть может, совершили, мы уберегли себя от пошлости, от стыда перед самим собой и от трусости. С личной точки зрения, это было для нас в известной степени достижением.

"Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества".