<Система собственности на землю>

^* Рента - налог (бали, кара и др.) <уже в древности> достигла значительной величины. Брахманы - правоведы постоянно предостерегали правителей от опасности чрезмерного увеличения податей, могущего привести к разорению страны и возмущению подданных. "Законы Ману" советуют царю: "Ежегодный налог следует взимать через верных слуг: надо относиться с полным уважением к обычаям [существующим] в народе [и] поступать с людьми, как отец". Здесь подразумевается соблюдение нормальных размеров податей, установленных обычным правом. Далее в том же источнике говорится: "Как мало-помалу поглощают пищу пиявка, теленок и пчела, так мало-помалу царем должен быть получаем от страны ежегодный налог... Не следует подсекать корень свой и других чрезмерной жадностью, ибо подрубающий корень губит себя и других"^**.

^* (Далее текст из главы "Возникновение феодальных отношений", с. 34 - 35.)

^** (Ману VII. 70, 129, 139.)

Сообщения древних источников о размерах государственного земельного налога <...> довольно многочисленны. Упомянуты ставки налога в двенадцатую, десятую, восьмую, шестую, четвертую, третью и половинную долю урожая, причем наиболее часто встречается ставка в шестую часть урожая. Эта ставка, видимо, считалась нормальной. В одной из надписей Ашоки зафиксировано уменьшение налога с деревни Лумбини, которая считалась буддистами святым местом, с обычной ставки в шестую часть урожая до восьмой части^*. Помимо зерна правитель мог претендовать на шестую часть производимых в хозяйстве крестьянина мяса, меда, масла, лекарственных трав, благовоний, цветов, кореньев, фруктов, шкур, глиняных горшков и пр.^**.

^* (СII, vol. I, Calcutta, 1877, с. 164.)

^** (Вишну III. 22 - 25; ср. Артхашастра V. 2.)

Ставка налога в шестую часть продукции - шад-бхага - сохранялась и в раннее средневековье.

Для взимания других ставок налога были различные основания. Большое значение имела степень культурного освоения того или иного района, а также степень подчинения центральной власти. С отдаленных от центра государства земель приходилось собирать более умеренный налог. Размер налогообложения зависел также от плодородия земли.

В "Артхашастре" наивысшую ставку налога в треть и четверть урожая рекомендовалось взимать с местности "с обильными осадками и изобилующей хлебом". "С местности среднего или более низкого свойства [в смысле урожайности] он (царь. - Е. М.) должен взимать в соответствии с богатствами данной местности". Как видим, на местность со средней и низкой урожайностью приходилось и более низкое обложение: вероятно, шестая часть урожая, восьмая и ниже. Каутилья не советовал взимать налог со вновь осваиваемых земель, с "местности с малой урожайностью" и со стратегически важных территорий^*. Исходя из данных источников, можно считать, что шад-бхага взималась с наиболее распространенных неорошаемых, богарных земель и по этой причине оказалась характерной, обычной ставкой налога.

Сравнение данных о налогообложении ранних и более поздних источников обнаруживает тенденцию к повышению нормы эксплуатации. Так, в древнейших дхармашастрах, например в дхармашастре Гаутамы (ок. V в. до н. э.), указано, что земледельцы должны платить царю налог в размере десятой-восьмой части урожая или - как высшую ставку - шестой части^**. Приведенные выше сведения "Артхашастры" относятся к началу нашей эры. Постепенное возрастание налогообложения отражало увеличение производительности труда, следствием чего был рост прибавочного продукта и расширение возможностей эксплуатации. На рубеже нашей эры допустимая норма эксплуатации в среднем равнялась одной шестой.

^* (Артхашастра V.2.)

^** (Гаутама X. 24.)

^* Распределение продукта, отчужденного из хозяйства через фискальный аппарат, могло принимать различные формы, в частности зависело от политического строя. Разделение ариев на непосредственных производителей и нетрудящуюся привилегированную верхушку уже само собой положило начало деградации народного собрания и захвату власти кшатрийской аристократией. Долгое время последняя нуждалась в поддержке народного собрания и господствующие кшатрийские роды вели между собой борьбу, апеллируя к массам соплеменников. В одних случаях наследование власти военного вождя привело к возникновению монархии. В других случаях образовались олигархические кшатрийские республики. Возможно, были также республики с довольно широким представительством народа, своего рода вариант демократии. В более поздние времена они, по-видимому, должны были выродиться в монархии или олигархические республики. Указание античных источников на государства с народовластием касается, видимо, племен, запоздавших в своем развитии и вступивших в стадию классообразования в тот период, когда другие индийские государства уже прошли долгую эволюцию.

^* (Далее текст из статьи "Генезис феодальной формации в Индии", с. 78 - 82.)

Так, сообщения греческих и римских авторов, основанные на записках спутников Александра, указывают на существование в Северо-Западной Индии весьма примитивных государственных образований, часть которых, видимо, находилась еще на разных ступенях военной демократии. Среди этих племенных государств были и монархии, и республиканские образования, одно из них показалось грекам по устройству очень похожим на Спарту. Цифры, характеризующие их военную силу, позволяют сделать предположения о социальной структуре этих племен. По оценкам греков, ряд племен выставлял несколько десятков тысяч пехотинцев, несколько тысяч конников, несколько сот колесниц. По-видимому, пехотинцы представляли собой ополчение, включавшее большую часть взрослых мужчин племени, способных носить оружие. Конница и колесницы - это, вероятно, в основном профессиональные воины, составлявшие высший слой племени; они могут быть уподоблены кшатриям. Конечно, подобная пропорция родов войск вполне естественна. Однако грубый подсчет численности индийских воинов в сообщениях греков в сопоставлении с незначительностью территорий государств-племен, не очень благоприятными природными условиями, чертами примитивности быта и общественного строя наводит на мысль, что это были именно племенные ополчения. В самом деле, по имеющимся данным, на территории, через которую прошел Александр в Северо-Западной Индии, было свыше 20 государственных образований. Общее число воинов, противостоящих македонцам или убитых ими, достигает почти 400 тыс. Но при этом численность воинов более половины из упомянутых государств или племен в источниках не указана. Таким образом, полученную цифру можно было бы удвоить (при подсчете учитывались царства Пора и Таксила).

В какой-то степени сведения об этих племенах Пенджаба и Синда, так же как и данные о других подобных образованиях, могут быть использованы для реконструкции истории древнейших индоарийских государств, складывавшихся первоначально на основе племен и союзов племен. В буддийских источниках упомянуты 16 основных, а всего около 30 таких государств - махаджанапад, имеющих названия (может быть, за небольшим исключением) по племенам.

Одним из ранних государств было племенное государство Куру, представлявшее собой по происхождению союз племен, в дальнейшем объединившихся с союзом племен Панчала (возникшим в результате слияния пяти племен). Объединение Куру- Панчала играло важную политическую роль в западной части долины Ганга в VIII - VII вв. до н. э., что нашло отражение в "Махабхарате" и пуранах.

Формы коллективной эксплуатации и потребления прибавочного продукта определялись сложением бюрократического аппарата и придворной иерархии в монархиях и, по видимости, более непосредственным господством военного слоя и более равномерным распределением дохода внутри его в республиках. Массы вайшьев в случае получения государством дохода от закрепощенного иноплеменного населения, по-видимому, были фактически отстранены от участия в его распределении и могли эксплуатировать шудр лишь частным образом. <...>

Представляется правомерным поставить вопрос о кшатрийском землевладении в монархических государствах. Вероятно, кшатрии существовали не на одно только жалованье как наемные воины, но имели и земельные участки, которые могли обрабатываться арендаторами, рабами, кармакарами, а возможно, и общинниками. Во всяком случае, "наследственное войско" полагалось, согласно "Артхашастре", вознаграждать земельными пожалованиями.

Вполне вероятной кажется догадка о существовании в монархических государствах кшатрийского землевладения, возникшего в результате завоевания и сходного с тем, что было в ганах и сангхах. Такое землевладение могло сложиться в период существования племенных государств (т. е. в основном до VI - V вв. до п. э.) вследствие отстранения господствующей верхушкой (преимущественно кшатрийской) вайшьев от участия в дележе военной добычи, в том числе и недвижимой, а также и от участия в эксплуатации подчиненного населения. Это должно было быть естественной стадией в развитии государства, дальнейшим шагом в обособлении сословия кшатриев от простонародья и противопоставлении его вайшьям как полновластного распорядителя средств, приобретенных войной. В то же время на этой стадии вождь - раджа еще мог не иметь монопольного права распоряжаться этим богатством: характерная для следующего периода централизованная форма распределения в виде жалованья и служебных бенефициев еще полностью не развилась.

В ходе образования крупных монархических государств, и прежде всего Магадхской империи, завоеватели могли ограничивать на захваченных территориях права местных кшатриев-землевладельцев вплоть до обложения их земель налогом или, местами, совсем ликвидировать их. Так же и позднее в результате многочисленных войн происходило, очевидно, не просто присоединение к государственному фиску новых облагаемых налогом земель, но и перераспределение собственности частных землевладельцев, прежде всего, вероятно, собственности кшатриев побежденного государства.

Возможность образования кшатрийского землевладения (а также и эксплуататорского землевладения других варн) в результате завоевания и захвата новых земель у отсталых племен сохранялась, очевидно, и при магадхских государях и позже. Вероятно, наблюдались также явления обратного порядка: подчинение некоторых культурных районов относительно отсталыми ("лесными") племенами, достигшими уровня классообразования и становления государственности. В таком случае уже эти племена в целом и их верхушка в особенности могли выступать в качестве коллективных и частных получателей ренты.

Если кшатрии были землевладельцами, то какая-то доля феодальной эксплуатации в их хозяйствах определенно присутствовала, наиболее вероятным кажется использование труда арендаторов. В тех немногих случаях, когда источники сообщают о крупном землевладении <...>, мы можем найти свидетельства существования эксплуатации арендаторов наряду с эксплуатацией дасов и кармакаров. <...> На царских землях "сита", судя по "Артхашастре" Каутильи, также применялся труд арендаторов, кармакаров и дасов. Такое сочетание видов эксплуатации было типичным не только для крупного землевладения, но и для мелких эксплуататорских хозяйств внутри общин. При этом отношения аренды, представляющей собой частный случай феодальных производственных отношений, были весьма распространенными. <...>

<Отдельно стоит вопрос о землевладении представителей управляющего, фискально-бюрократического слоя. Оплата их услуг сначала, видимо, осуществлялась централизованно.>

^* Средства, полученные от эксплуатации свободного населения, частично распределялись среди придворных, чиновников и военных через государственную казну. Подробные сведения о пожалованиях этим лицам (натурой и деньгами) мы находим в "Артхашастре". Некоторое представление о методах вознаграждения чиновников дает следующий отрывок из этого трактата: "Деятельность государственных служащих должна быть определена в соответствии с надобностями укрепленных городов и селений, и оплата [их] должна равняться ¹/₄ дохода"^**. Таким образом, оплата чиновников этой категории была не фиксированной, а пропорциональной доходу с управляемой ими местности.

^* (Далее текст из главы "Возникновение феодальных отношений", с. 35 - 42.)

^** (Артхашастра V. 3.)

Китайский путешественник Фа Сянь, посетивший Северную Индию в начале V в. н. э., также упоминает о жалованье чиновникам из казны^*. Вероятно, до времени Гуптов такой способ вознаграждения государственных служащих оставался господствующим. Но мы знаем, что он не был единственным. Некоторые должностные лица вознаграждались пожалованием им права сбора налога в деревнях. В главе "Заселение и устройство области" Каутилья рекомендовал царю давать земли "надзирателям, учетчикам и тому подобным старостам, старшинам, дрессировщикам слонов, лекарям, тренировщикам коней и посыльным, но без права продажи или заклада"^**. У Ману же сказано следующее: "...управитель десятью [деревнями] пусть пользуется (бхунджита) одной кулой, управитель двадцатью - пятью кулами, управитель (адхьякша) сотней деревень - деревней, управитель тысячей - городом"^***. Подобные указания о прямых земельных пожалованиях содержатся в "Махабхарате"^****. Быть может, так же вознаграждались управители деревень, упомянутые у Вишну^***** и в ряде других источников. <...>

^* (Fa-hsien. A Record of the Buddhist Countries. Peking, 1957, с 35.)

^** (Артхашастра II.l.)

^*** (Ману VII. 119.)

^**** (Махабхарата 12. 87. 6 - 8.)

^***** (Вишну III. 7 - 10.)

У Ману указаны размеры владений, но значение термина "кула" неопределенно. Здесь могла подразумеваться единица площади - земля, которую в состоянии вспахать две упряжки быков, и участок одной семьи, примерно такой же по размерам. Однако во втором толковании кула в контексте у Ману могла означать не только участок, но и семью земледельца, сидевшую на этом участке. В этом случае земля, видимо, обрабатывалась трудом общинников при условии уплаты налога должностному лицу, получившему ее.

Обращает внимание запрещение свободно распоряжаться землей, пожалованной за службу. Государство стремилось сохранить контроль над владениями, которые, должно быть, считались связанными с замещением определенной должности и поэтому могли быть временными. Вознаграждение пожалованием земли дополняло плату чиновникам четвертой (или подобной) доли налога, как это указывалось выше.

Вознаграждение пожалованием деревень давалось провинциальной, низшей администрации, осуществлявшей в основном сбор налогов. Были ли служебные владения подобного типа у высших чиновников и знати - неизвестно.

Обычай пожалования деревень приближенным государя существовал в Индии с давних пор, и, можно предполагать, светские земельные владения феодального типа не были в древности большой редкостью. Вообще пожалование деревни за заслуги перед правителем представлялось столь естественным, что в литературных произведениях зачастую изображался царь, проявлявший свою благосклонность именно таким способом.

Так, в одной из джатак рассказывается о тридцати ложно обвиненных крестьянах; когда царь узнал об их добродетельном поведении, он сделал клеветника их рабом и подарил им слона и деревню^*. Очевидно, здесь, как и в других подобных случаях, прежде всего имеется в виду получение с деревни дохода, причитавшегося ранее государю <...>

^* (Джатака I, с. 31.)

В буддийском произведении "Джатакамала" (IV - V вв. н.э.) мы также находим подобные случаи. Царь обещает пожаловать "богатую деревню и десять женщин прекраснейших" человеку, который покажет ему оленя-руру. В другом месте этого произведения бхикшу (буддийский монах) говорит: "Прекрасную деревню, четырежды обильную, в дар получивши от царя, пусть утопает в наслаждениях"^*. В "Рамаяне", известная редакция которой датируется не позднее IV в. до н. э., рассказывается о дарении гонцу, сообщившему о возвращении Рамы, ста деревень и другого имущества^**.

^* (Арья Шура. Гирлянда джатак, или Сказания .о подвигах Бодхисатвы. Ж, 1962. XXVI. 16; XIX. 17.)

^** (Рамаяна VI. 44 - 125.)

Частные собственники деревень упоминаются в литературе как явление вполне обычное. В "Милинда-паньхе" (II в. до н.э.) говорится, например, о человеке, владеющем деревней, где живут крестьяне, рабы, бхртаки, кармакары и другие жители^*. Крупные земельные владения, включавшие деревни, были у богатых купцов. Так, в "Дхаммапада-Аттхакатхе" упоминаются начальник города, владевший сотней деревень, купец Дханан-джан, получивший в наследство сто деревень и имевший помимо этого еще ряд деревень, управляющий купца, перечислявший деревни и поля среди прочего имущества своего умирающего хозяина. В "Самьютта-Никая-Аттхакатхе" и "Тхери-Гатха-Атт-хакатхе" упоминается человек, владевший четырнадцатью деревнями^**. <...>

^* (Милинда IV. II. 8.)

^** (См.: Чанана Д. Р. Рабство в древней Индии. По палийским и санскритским источникам. М., 1964, с. 73, 74, 167.)

Обычай раздачи земельного налога с деревень широко практиковался для обеспечения доходом членов царского рода. Царица, сыновья царя и другие родственники получали своего рода "кормления" в виде одной или нескольких деревень.

Согласно "Рамаяне", главная жена царя Айодхьи Дашаратхи Каусалья владела тысячью деревень^*. В "Махабхарате" сказано, что двоюродные братья Кауравов - Пандавы, возвратившись из изгнания, претендовали на получение по меньшей мере пяти деревень, с тем чтобы каждому из них досталась одна деревня. Предания сохранили рассказ о длительном конфликте между Магадхой и Кошалой из-за богатой деревни Каси. Деревня была дана кошальской царевне как приданое при ее свадьбе с магадхским царем Бимбисарой. После ее смерти новый царь Кошалы Прасенаджит (Пасенади) предъявил претензии на деревню. Наследник Бимбисары Аджаташатру смог вновь завладеть деревней лишь после брака с дочерью Прасенаджита, которой Каси была пожалована в приданое. Подать с этой деревни в "сто тысяч" предназначалась "на омовения и благовония"^**. Царевич Ашока получил от своего отца в дар деревню. Будучи царем, Ашока подарил ослепленному им старшему сыну Кунале богатую деревню. В "Житии Аполлония Тианского" рассказывается о таксильском царевиче, бежавшем от заговорщиков в чужую страну и женившемся там на дочери царя. Он долгое время жил на доходы с семи селений, пожалованных царем в качестве приданого дочери^***.

^* (Рамаяна II. 22 - 31.)

^** (Джатака II, с. 237 (№ 238); IV, с. 342 (№ 492).)

^*** (Eells Ch. P. [Philostratus Flavius the Elder]. Life and Times of Apoloxiius of Tyana. Vol. II. Stanford University (California), 1923, с. 56.)

Особую категорию составляли владения брахманов (брахмадейя, аграхара), храмов (девадайя, девадана) и буддийских монастырей. Эти разряды землевладения объединялись сходством условий держания. Земли передавались брахманам и религиозным учреждениям навечно, освобождались от налогов и податей. Пожалование земли в качестве религиозного дара почиталось великой добродетелью, а покушение на дарованную собственность - тяжким грехом.

Для изучения процесса становления феодальной формации землевладение брахманов - брахмадейя - представляет особый интерес. Дарения брахманам земли и деревень известны в Индии с древнейших времен и упоминаются в поздневедической литературе, древнейших смрити и "Махабхарате"^*. В "Чхандогья упанишаде" рассказывается о пожаловании брахману Райкве нескольких деревень в стране Махавриша, причем впоследствии эти деревни были известны под названием Райква-парна^**. В "Калика-пуране" рекомендовалось дарить молодым брахманам для обеспечения их вступления в состояние (ашраму) домохозяина "сотню нивартан (мер. - Е. М.) земли, или поселок (?), или половину деревни"^***. В одной из джатак рассказывается, например, о брахмане, получившем в дар от царя Каси (Каши) деревню и полную власть над ней^****.

^* (См.: Kane P. V. History of Dharmasastra. Vol. II. Poona, 1941, с 840 - 859.)

^** (Чхандогья IV. 2. 4 - 5.)

^*** (Kane P. V. History of Dharmasastra. Vol. II, с 857.)

^**** (Джатака III, с. 105.)

Характерно, что дарения брахманам были хорошо известны древним правоведам под тем же названием, что и в более поздней эпиграфике I тысячелетия н. э., - "брахмадейя" и обладали тем же специфическим признаком - налоговым иммунитетом^*. <...>

^* (Артхашастра II. 1.)

В случае пожалования брахману небольшого участка, который он мог обработать собственными силами, этот иммунитет означал лишь освобождение от налогов и поборов самого землевладельца. Но если имелся в виду обширный участок, включавший территорию части или всей деревни, или нескольких деревень, налоговый иммунитет был равнозначен передаче налогов и податей, взимаемых с жителей местности, брахману. В таком случае он выступал в качестве эксплуататора общинников вместо государства и реализация собственности на землю (получение ренты - налога) фактически осуществлялась в пользу частного лица.

Первые по времени документальные свидетельства о пожаловании деревень брахманам относятся лишь к I в. до н. э. - I в. н. э. В надписи Ушабхадатты (I в. н. э.) говорится о дарении шестнадцати деревень храмам и брахманам^*. Другие надписи в пещерах Карл и и Насика II в. и более поздних веков представляют собой документы о дарении деревень общинам буддийских бхикшу^**.

^* (EI, VIII, с. 57 - 58.)

^** (EI, VIII, с. 61, 64; VIII, с. 65 - 66, 71, 73. См. также: Sircar D. С. Some Early Raja-sasanas. - Proceedings of the Indian History Congress. Fourth Session. Lahore, 1940, с. 52 - 56.)

Первые грамоты на меди о пожаловании земли относятся к IV - V вв. Они лаконичны, при общем сходстве весьма существенны различия в форме. В последующие века форма документов усложнялась и унифицировалась. Число найденных грамот, относящихся к раннему средневековью, достигает нескольких сот, а всего их собрано уже несколько тысяч. <...>

Вероятно, грамоты на меди о дарениях брахмадейя стали гравировать примерно с III в., а раньше писали их только на легко разрушающихся материалах. Между тем, как было показано выше, пожалования типа брахмадейя существовали задолго до этого времени. Почему же тогда грамоты о дарениях брахмадейя появились так поздно?

По-видимому, появление дарственных грамот на землю совпадает с временем широкого развития в Индии частной феодальной собственности. Процесс складывания феодальных отношений, сначала медленный и постепенный, в III - V вв. принимает всеохватывающие формы и приводит в VI - VII вв. к полной победе феодальной формации.

<Для анализа приведенных выше данных о различных видах землевладений следует обратиться к>^* положению о двух видах, или, может быть, удобнее сказать, разрядах собственности, выдвинутому Л. Б. Алаевым на основе средневековой тамильской классификации собственности (каранмай и миятчи): "подчиненной", с обязательной уплатой налога, и "верховной", реализующейся во взимании налога-ренты государем или частными феодалами^**. Как видим, "подчиненная" собственность фактически включает принципиально разные виды собственности: трудовую и эксплуататорскую (преимущественно феодальную), однако обязанность платить налог и одинаковая юридическая форма их сближают.

^* (Далее текст из статьи "Генезис феодальной формации в Индии", с. 83 - 89.)

^** (См.: История Индии в средние века. М., 1968, с. 113 - 118, 152 - 158.)

Наиболее важным в данной классификации собственности представляется выявление того, что и государство, и частные феодалы типа временных служилых держателей, и наследственные служилые, и безусловные собственники существуют, по сути, на один и тот же вид ренты, которую можно называть рентой-налогом в отличие от ренты частного "подчиненного" собственника. Первая взимается почти исключительно на основе внеэкономического принуждения, вторая - на основе главным образом экономического принуждения.

Выводы, вытекающие из политэкономического анализа феодальных производственных отношений, не противоречат идее о двух разрядах собственности. В частности, следует признать, что "верховная" феодальная собственность допускает существование других юридических собственников - феодальных и трудовых - под своей эгидой. Применительно к древней Индии это означает, что существование полноправных собственников - общинников и других - не исключает "верховной" феодальной собственности государства или частных лиц, реализующейся в налоге - ренте. Экспроприация собственности общинников, превращающихся в таком случае в арендаторов, не является обязательной предпосылкой возникновения феодальных отношений, а происходит лишь при определенных обстоятельствах, а в больших масштабах - главным образом в позднее средневековье (феодал объединяет оба разряда собственности в своих руках). При этом с определенностью выявляются два уровня феодальной эксплуатации. Низший, подчиненный разряд собственности долгое время как бы затенялся в индологических работах, посвященных феодализму, отношениями, складывающимися на основе взимания и распределения налога - ренты. В работах же по древней Индии, напротив, не уделялось достаточного взимания изучению отношений, возникавших в сфере "верховной" собственности.

Рассмотрение с позиций указанной классификации известных в древности форм собственности, мне кажется, поможет более глубокому их пониманию.

Например, если <...> крупные хозяйства <...> облагались налогом, можно предположить, что они возникли без помощи государства, т. е. путем покупки или подъема целины, захвата за долги и т. п. Тогда и сходство применяемых способов эксплуатации (аренда, труд кармакаров и дасов) с существовавшими в общинах подчеркивается принадлежностью этих владений к разряду "подчиненной" собственности. Если же удалось бы установить, что они были свободными от обложения, напрашивалось бы предположение о пожаловании государем своих прерогатив "верховного" собственника. Такой собственник оказывался бы обладающим правами и "подчиненной" и "верховной" собственности.

Подобное сочетание прав могло быть у царя, а также и у членов царского рода, что следует из упомянутого выше описания земель "сита" а "Артхашастре". Однотипность форм эксплуатации с обычными в общине, непосредственное хозяйствование на этих землях и некоторые другие указания заставляют думать, что эти владения царя были связаны по происхождению" с землевладением общин. Личные земли царя и членов царского рода (раджа-кула), как можно заключить из сообщений шастр, нарративных источников и эпиграфики, могли располагаться в разных местах отдельными владениями, включающими участки земли и целые деревни. В последнем случае допускалась, очевидно, собственность общинников, и доход составлял земельный налог с них. <...> Можно предполагать, что требование Пандавов к Кауравам предоставить им пять деревень для пропитания относится к древнему слою "Махабхараты" и указывает на обычность такого обеспечения представителей правящего рода.

В более поздние времена (в начале нашей эры) в качестве милости частным лицам практиковалось наследственное пожалование деревень, т. е. опять-таки пожалование прав верховной собственности. <...>

Брахмадейя имела, по существу, две формы: дарение участка земли, освобожденного от налога, но не обеспеченного рабочей силой (подразумевался труд самого брахмана или использование им любых иных работников), и дарение населенной земли (части деревни или нескольких деревень) с правом взимания податей, принадлежащих царю. Очевидно, что в первом случае брахман получал права и "верховного" и "подчиненного" собственника, во втором же - только "верховного", так как подразумевалось, что он не сгоняет крестьян с земли, а, напротив, получает прерогативы государя для их эксплуатации. Кроме того, ему запрещалось брать со своих крестьян больше полагающегося на долю царя.

Подобная же ситуация предположительно сложилась в древней Индии с монастырским буддийским землевладением, возникшим уже к началу н. э. Если дарованные монастырям участки земли, которые они должны были обрабатывать собственными силами, освобождались от налогов, они обладали всеми правами собственности, но когда им жаловались деревни, что хорошо известно по источникам раннего средневековья, они были только верховными феодальными собственниками. <...>

Мелкие служащие царского двора, типа тренировщиков коней и слонов, лекарей и прочих, вероятно, получали незначительные участки земли, приблизительно равные куле или несколько больших размеров. Источником таких пожалований также могла быть облагаемая налогом общинная земля или государственный фонд земель типа "сита" (тогда эти служащие должны были брать на себя заботу об обработке земли, сажая на нее арендаторов или используя кармакаров и дасов, - ведь сами они были заняты службой).

Рассмотрение различных форм землевладения в древней Индии в плане выявления двух указанных разрядов собственности, таким образом, облегчает ориентирование в историческом материале даже в тех случаях, когда памятники не содержат определенных указаний и приходится удовлетворяться на данном уровне наших знаний предположениями. Так, принимая во внимание возможные источники образования царского фонда земель (сита), а это, по весьма правдоподобной гипотезе^*, общинные земли, перешедшие к царю по тем или иным причинам (например, выморочные), мы можем с большим основанием считать, что массовых пожалований из этого фонда быть не могло. Ведь земли общинников только в исключительных, весьма редких случаях могли быть реквизированы царем, а будучи реквизированы, должны были представлять собой незначительные участки, разбросанные в случайных местах. Обработка царских земель типа "сита", вероятно, возлагалась на местные общины, внутри которых были расположены эти участки. <...> Вознаграждение же служащих передачей им сбора налогов с населенной территории не создавало технических сложностей. Напротив, было бы логичным предположить, что земли из фонда сита шли на вознаграждение мелких провинциальных чиновников.

^* (Scharfe H. Untersuchungen zur Staatsrechtslehre des Kautillya Arthacastrа. Wiesbaden, 1968, с 282; Schetelich M. Die Dorfgemeinde nach dem Kautillya Arthacastra. Inaugural dissertation, с 47.)

Надо полагать, что пожалования воинам - кшатриям представляли собой скорее всего именно передачу прав "верховного" собственника. Землевладельцы из числа кшатриев и брахманов, по крайней мере многие из них, освобождались от налогов, если они имели землю, унаследованную или благоприобретенную. Ввиду преимущественно эксплуататорского характера их хозяйства (кшатрии по своему варновому статусу чурались земледельческого труда) это освобождение фактически могло означать передачу государственного дохода кшатрию или брахману. Таким образом, данный землевладелец начинал присваивать весь прибавочный продукт, произведенный на его земле работником, в том числе и ренту с арендаторов, если они были, не делясь с "верховным" собственником.

Эти соображения могут служить дополнительным аргументом в пользу предположения о преимущественно феодальном характере военного землевладения.