Рента, налог, собственность

(Рента, налог, собственность. Некоторые проблемы индийского феодализма. - Проблемы истории Индии и стран Среднего Востока. М., 1972, с. 15 - 44.)

<...> Различные точки зрения на социально-экономический строй древней и средневековой Индии основываются примерно на одной и той же источниковедческой базе, хотя знания историков со временем, конечно, расширяются и аргументация становится более солидной. Значит, причина существования противоречивых точек зрения - различный подход к фактическому материалу, теоретические расхождения.

Действительно, нетрудно заметить, что источником споров является оценка роли государственного налога на земледельцев - общинников, или ренты - налога, как его принято называть, следуя замечанию К. Маркса о совпадении ренты и налога в Азии^*. Отстаивая тезис о рабовладельческой формации в древней Индии, Г. Ф. Ильин придерживается того мнения, что этот налог не может быть формой эксплуатации общинников, так как налоги взимает любое государство. Соответственно свободное земледельческое население представляет собой первобытную стихию, питательную среду для рабовладения. <...> Для историков-медиевистов же совершенно ясно, что рента-налог представляет собой специфическую форму феодальной ренты. Этот тезис является краеугольным камнем экономических взглядов медиевистов советской востоковедной школы.

^* (Маркс К. Капитал. Т. III. - Маркс К- и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 25. Ч. II, с. 354.)

Между тем речь идет, по-видимому, об одном и том же явлении и для средних веков, и для древности. Невозможно понять, чем отличается поземельный налог в древности от средневекового. Способ его изъятия, размер, формы распределения сохраняли преемственность. Впрочем, серьезных попыток опровергнуть это тождество в литературе не было, и отрицание факта эксплуатации посредством государственного налога в древности или переименование его в "дань" проводились, так сказать, "явочным" порядком.

Очевидно, что указанные точки зрения на государственный поземельный налог несовместимы. Считая его феодальной рентой, как это делают специалисты по средневековью, мы должны признать существование государственной феодальной эксплуатации не только в средневековой, но и в древней Индии. Если же мы будем отрицать роль налога как фактора эксплуатации в древней Индии, необходимо отказаться от признания его феодальной рентой и в средневековье. Если поземельный налог считать особой, "азиатской" формой эксплуатации, надо, разумеется, установить, чем он отличается от феодальной ренты.

Таким образом, центральным пунктом проблемы оказывается определение сущности государственного поземельного налога, доказательство его тождественности феодальной ренте или уяснение коренных отличий от таковой. Но из сказанного видно, что и само понятие феодальной ренты не совсем ясно. В свою очередь, разноречия в толковании этих понятий связаны с нечетким определением понятия собственности. Наконец, ставя вопрос более широко, приходится констатировать, что, в сущности, недостаточно ясны и основные признаки, по которым следует судить о наличии феодального или иного докапиталистического способа производства. <...> Не пояснив свое понимание некоторых основных категорий политэкономии докапиталистических формаций, в условиях идущих в последние годы споров невозможно высказать какое-либо суждение о социально-экономических отношениях в Индии в древности и в средневековье. Представляется целесообразным начать с уточнения наиболее общих моментов: можно ли выделить отдельные докапиталистические формации, можно ли выделить феодальную формацию, какие критерии при этом мы должны использовать? <...> В ходе дискуссий выявились столь противоречивые взгляды по вопросу о существе понятия "способ производства", что теперь уже рискованно ссылаться на общепринятую концепцию и во избежание недоразумений надо объяснить свою позицию.

Понятие способа производства, в частности феодального, в марксистском учении является логической абстракцией, отражающей наиболее характерные черты реально существовавших типов общественных отношений. Эта абстракция выделяет наиболее общие проявления феодального или иного строя, лежащие в основе всех разнообразных исторических вариантов данного типа общества, выделяет специфический именно для данного типа характер производственных отношений.

Конкретные варианты в их реальном историческом существовании могут быть более или менее сходными или внешне совсем непохожими, каждый из этих вариантов подвержен бесконечно разнообразным изменениям, но все они принадлежат к одному определенному типу, составляют определенный способ производства.

Феодальное общество Индии в разные периоды и в разных частях этой большой страны имело своеобразные черты, среди которых можно найти немало аналогий с западноевропейским феодализмом. Но само феодальное общество Западной Европы было весьма разнолико, а о сходстве этих двух регионов можно говорить лишь условно, тем более что некоторыми своими чертами индийский вариант феодализма разительно отличается от европейского. Но в еще большей степени средневековая Индия отличалась от Китая, Западная же Европа гораздо меньше кажется похожей на Китай, чем на Индию. Тем не менее как все локальные и временные варианты внутри этих регионов, так и эти общества в целом могут быть отнесены к одному типу, поскольку в основе их лежат феодальные производственные отношения.

Однако очевидно, что, установив единый феодальный характер этих обществ, мы еще не сможем объяснить их различие, поскольку конкретные социальные структуры формируются и изменяются под влиянием специфических процессов, обусловленных каждый раз особым стечением обстоятельств. В одних случаях эти процессы имеют для данного общества тотальное значение (например, развитие кастового строя и своеобразной организации общины для Индии), в других случаях - частное (например, возникновение в Индии особых форм феодального землевладения в связи с мусульманским завоеванием и т. д.).

Выделение в непрерывном потоке исторического развития определенного способа производства подразумевает отвлечение от специфики конкретных обществ, а также и от нетипичных вариантов - обществ переходных или несущих в себе разнотипные производственные отношения без явного преобладания одного из типов. Иными словами, выделение способа производства предполагает сначала поиск наиболее глубоких исторических характеристик данных обществ, а затем логическое конструирование на этой основе модели определенного типа отношений, которая должна служить важнейшим инструментом исследования любого конкретного общества и, совершенно естественно, не может не заключать в себе адекватное отражение тех черт исследуемых исторических типов обществ, которые были выбраны в качестве определяющих. Не приходится сомневаться и в реальном существовании различных типов обществ, базирующихся на том или ином способе производства, коль скоро эти общества были исследованы и в них были обнаружены объединяющие их кардинальные характеристики. Столь же очевидно, что их логическое обобщение (модель) не может быть смешано с объективной реальностью, которую оно отражает в марксистской теории.

Чтобы охватить все общества данного типа, модель должна быть отражением именно наиболее общих характеристик и не может детализироваться на основе изучения только одной социальной структуры или особой группы таких структур. В частности, представление о феодальной формации складывалось в основном на западноевропейском материале, и это, как представляется, привело к некоторому искажению модели феодализма за счет усложнения ее детальными характеристиками, не находящими соответствия в восточных обществах. Но специалисты - востоковеды в большинстве случаев относят изучаемые ими общества к феодальному типу. Имеется определенное расхождение в понимании феодализма между историками, изучающими Западную Европу и Восток. Поскольку это расхождение имеется и восточные общества действительно очень специфичны, появилось объяснение этих обществ как не феодальных, а относящихся к "азиатскому способу производства", т. е. составляющих иной тип.

Наблюдается также отступление от основного правила классификации по единым принципам. Так, слова "способ производства материальных благ" обычно и вполне обоснованно понимаются в том смысле, что материальные блага создаются именно данным способом производства, в рамках капиталистических, феодальных или рабовладельческих производственных отношений в антагонистических обществах. Между тем считают возможным говорить, например, о рабовладельческой формации в древней Индии, признавая, что основную массу продукта создают не рабы, а крестьяне и свободные ремесленники, что роль рабского труда в целом подсобная. <В качестве> основания считать древнеиндийское общество рабовладельческим выдвигается "прогрессивность" рабовладельческого уклада, влияние его на политическую структуру, общественную психологию и т. д.^*. Но не будем здесь касаться этих и подобных аргументов в пользу рабовладельческой формации по существу.

^*(Ильин Г. Ф. Основные проблемы рабства в древней Индии. - История и культура древней Индии. М., 1963; он же. Единство исторического процесса. - Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. М., 1966.)

Подобным же образом Н. Б. Тер-Акопян, обосновывая господство в доколониальной Индии "азиатского способа производства", фактически отбрасывает анализ производственных отношений и выдвигает в качестве "базиса производства" общину^*. Можно подумать, что община и есть специфический для "азиатского способа производства" тип производственных отношений. Но что же оригинального дает община, точнее, индийская соседская община, которая, собственно, и имеется в виду? Ведь в данном случае суть дела заключается не в отношениях между собой мелких производителей, в той или иной форме объединенных в общину, а в распределении произведенного ими продукта. Общинники могут сами потреблять этот продукт целиком в условиях первобытного общества, или у них отнимается часть продукта в условиях антагонистического общества. В обоих случаях основа производства остается одинаковой - это ручной труд в самостоятельных семейных хозяйствах. Производитель соединен со средствами производства, земледелие парцеллярное, частный труд господствует, коллективный - обусловлен лишь преходящими обстоятельствами.

^* (Тер-Акопян Н. Б. Развитие взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса на азиатский способ производства и земледельческую общину. - НАА. 1965, № 2 - 3.)

Вместе с тем индийская община представляет собой, насколько это известно для большей части средневековья и для нового времени, сложную организацию, основанную на кастовой иерархии и взаимном обслуживании каст в соответствии с кастовой специализацией. Это была многослойная структура; ее границы можно определять по господствующей прослойке полноправных общинников - землевладельцев, которые в одних случаях были земледельцами, а в других случаях составляли группу мелких эксплуататоров, паразитировавших за счет выжимания из непосредственных производителей разницы между суммой ренты государству или частным феодалам и прибавочным продуктом. Эксплуатация же ими непосредственных производителей осуществлялась через арендные отношения, крепостнические отработки, наемный труд, даже рабство. Необходимо отметить, что кастовая система внутриобщинного разделения труда не могла существовать искони и складывалась постепенно. Усложнение структуры общины, насаждение сверху паразитического слоя общинников - завоевателей происходило не вдруг, а в разных местностях по-разному и в разное время. Возможно, что этот процесс происходил в одной местности не единожды, а начало его, по-видимому, следует искать в эпоху подчинения ариями автохтонного индийского населения. <...>

Фактические данные об индийской соседской общине показывают, что в ней не было каких-либо особенных форм организации труда. Совместный труд в общине играл весьма малую роль, чаще всего ограничиваясь соседской взаимопомощью в страду и ирригационными работами, в большинстве областей Индии имевшими ничтожное значение. Господствовало богарное земледелие, искусственное орошение по преимуществу ограничивалось мелкими сооружениями типа колодцев и прудов, обеспечивавшими очень малую площадь. Подавляющее большинство индийских общин состояло из отдельных хозяйств индивидуальных семей, значительно меньшую роль играли хозяйства больших семей, сведений о которых почти нет. Происходившие во многих общинах переделы, как правило, имели целью уравнивание качества земли в долевых участках, а не уравнивание самих участков. Имущественное неравенство развивалось независимо от переделов. <...>

Хотя индийскую общину отличает своеобразная система внутренней кооперации земледелия и ремесла, сама эта система представляет собой всего лишь форму существования натурального хозяйства, типичного для общества с неразвитыми товарными связями, каковым является феодальное общество. В то же время эта система обслуживала и товарное хозяйство, когда создавались условия для его развития. Вообще абсолютизирование замкнутости общинного хозяйства, представление о том, что внутриобщинное соединение ремесла и земледелия исключает развитие товарных отношений, явно ошибочно. <...>

Вернемся, однако, к вопросу об определении способа производства. Очевидно, споры вызваны неодинаковым толкованием понятия "производственные отношения", различия в которых и должны обусловливать различия формаций. <...> <Проблема сводится к> выделению типов производственных отношений в многообразной исторической реальности по объективным показателям. Когда речь идет об исследовании какого-то конкретного общества, принадлежавшего, по мнению историков, определенно к феодальной или рабовладельческой формации, создается видимость того, что разнотипность производственных отношений не имеет значения, что все покрывается господствующими производственными отношениями. Но если формационная принадлежность конкретного общества неизвестна или это общество переходное, выявление разных типов производственных отношений и их соотношения приобретает первостепенное значение. И вот тут оказывается, что нередко историки бывают не в состоянии отличить рабство от феодальных отношений или конструируют "азиатский способ производства" без присущих именно ему особых производственных отношений. Задача заключается в изучении явления вне готовой схемы, в изучении элементарных ячеек производства, комбинация которых составляет конкретное общество. Практически же бывало так, что историки заранее рассматривали, например, древнюю Индию как рабовладельческое общество и лишь позднее переходили к изучению составляющих его элементов, проявляя при этом неизбежную тенденциозность. <...>

Основу способа производства составляют производственные отношения. Но в практическом применении этого понятия как критерия есть некоторая сложность. Поскольку понятие производственных отношений (в широком смысле) комплексное и включает ряд элементов, то и описание производственных отношений оказывается обычно очень громоздким и конкретным. Если речь идет о феодализме, то такое описание, как правило, ориентировано на средневековую Западную Европу. Когда же исследователю приходится иметь дело с ограниченным историческим материалом и разнотипные производственные отношения приходится выявлять в неизученном и многоукладном обществе, комплексное их описание оказывается затруднительным или вообще невозможным. Некоторые элементы производственных отношений не являются определяющими, например обмен, и при установлении характера производственных отношений от них можно отвлечься.

Общее место марксистских работ по политэкономии - положение о том, что в основе производственных отношений лежат отношения собственности. Однако проблема собственности не относится к числу простых и неизменно вызывает споры между исследователями - как теоретиками, так и практиками^*. Обычно утверждается, что собственность на средства производства определяет все экономические отношения, связывает их в единое целое и "тем самым дает основную характеристику обществу, определяет его"^**. Не оспаривая правильность такой формулировки с теоретической точки зрения, хотелось бы обратить внимание на то, что в конкретном историческом исследовании как раз выявление форм собственности и "основной характеристики общества" оказывается <наиболее сложной задачей>.

^* (Краткий обзор взглядов советских ученых на проблему собственности, см., например: Каштанов С. М. Феодальный иммунитет в свете марксистсколенинского учения о земельной ренте. - Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. М., 1970.)

^** (Политическая экономия. Т. 1. 2-е изд., доп. (ВПШ при ЦК КПСС. Кафедра политической экономии). М., 1969, с. 16.)

Так, сторонники концепции рабовладения отрицают существование в древней Индии феодальной собственности, задача же состоит в определении и различении феодальной и рабовладельческой собственности в реально существовавших отношениях. Сторонники концепции "азиатского способа производства" объективно ставят под сомнение существование обоих указанных видов собственности в Индии. Особые разноречия вызывает понимание феодальной собственности. Причиной этого, безусловно, является специфический характер феодальной собственности, выражающийся в соучастии различных лиц и социальных групп в присвоении материальных благ от одного и того же объекта собственности. Поэтому постановка такого вопроса, который, по мнению ряда авторов, достаточен для понимания характера производственных отношений в любом обществе: "кто реально присваивает средства производства, кто собственник их, то есть кто объективно относится к средствам производства как к своим?"^* - мало помогает в понимании феодальных отношений.

^* (Политическая экономия. Т. 1. 2-е изд., доп. (ВПШ при ЦК КПСС. Кафедра политической экономии). М., 1969, с. 16.)

Учитывая трудности, возникающие при определении и анализе категории собственности, не будем акцентировать сейчас на этом внимание и разберем сначала отношения по производству материальных благ и отношения по распределению. <...>

Рассматривая производственные отношения по двум этим направлениям, мы можем описать основную ячейку данного тина общества, максимально обобщив и, следовательно, максимально упростив ее характеристику. При этом очевидно, что, оставляя в стороне комплексную характеристику общества во всей его сложности, мы не погрешим против истины, поскольку вся общественная структура без рассмотрения этого узкого, но решающего аспекта производственных отношений не может быть понята. Так как докапиталистические общества - аграрные, мы имеем право ограничиться определяющей сферой производства - сельским хозяйством.

Обратимся сначала к отношениям по непосредственному производству материальных благ.

В доклассовом, первобытном обществе люди, располагая средствами и орудиями производства, вели хозяйство, выступая одновременно в качестве и непосредственных производителей, и организаторов производства. При этом нужно учесть, что в период возникновения производящего хозяйства на последней стадии первобытности производство велось обычно силами семейных общин или индивидуальных семей. Если в эту эпоху или позже встречается простая кооперация, она не меняет основного факта - господства индивидуального производства, обусловленного характером орудий.

При феодализме непосредственный производитель также ведет самостоятельное хозяйство, выступая организатором производства. Средства производства также соединены с производителем. Является предметом споров вопрос о собственности на землю, но в любом случае признается, что крестьянин владеет ею, имеет в своем распоряжении все необходимое для производства, а феодал стоит вне производственного процесса, хотя это не означает, что он лишен возможности влиять на производство или вообще не влияет на него. Однако ясно, что, если устранить феодала, организация хозяйства не изменится. Это в первую очередь касается господствующих при феодализме оброчных отношений, но верно и при существовании барщины, так как воспроизводство рабочей силы и необходимых средств производства происходит и в этом случае в пределах крестьянского хозяйства. Отработки, так же как и прибавочный труд при оброке, являются внешними для крестьянского хозяйства. В определенном смысле барщину можно считать формой распределения: как часть труда крестьянина затрачивается впустую для его хозяйства, чтобы выплатить оброк, так и здесь в более явной форме происходит отчуждение его труда для производства продуктов, потребляемых феодалом. Таким образом, организация производства при феодализме та же, что и в первобытном хозяйстве. Феодал паразитирует на крестьянском хозяйстве, вынуждая земледельца интенсифицировать производство, но сам остается в принципе вне его. Следовательно, феодальная форма хозяйства наследуется от первобытности (что подтверждается исторически).

Такие же отношения по производству, как это вытекает, в частности, из признания общины основой "азиатского способа производства", характерны и для этой гипотетической формации.

При рабовладении мы наблюдаем отделение работников от средств и орудий производства. Оба необходимых для производства компонента находятся во власти организатора производства, который и соединяет их в своем хозяйстве для получения материальных благ. Это кардинально отличает отношения по производству при рабовладении от отношений по производству при феодализме. Правда, есть точка соприкосновения этих двух систем в барщинном хозяйстве, где непосредственный процесс производства частично организуется помещиком. Но, как уже было сказано, барщина не меняет существа отношений до тех пор, пока помещик, используя крепостное право, не отрывает некоторых крестьян от их хозяйств для производственного труда на месячине в поле или в усадьбе. Тем самым крестьянин ставится в экономическом смысле в положение раба, феодальное производство частично преобразуется в рабовладельческое. Соответственно сажание рабов на землю и превращение их в индивидуальных производителей коренным образом меняет характер отношений по производству и трансформирует рабовладельческий тип хозяйства в феодальный (через переходные формы).

Необходимо остановиться на отношениях аренды, являющихся некоторым отклонением от феодального типа отношений по производству. В различных вариантах срочной аренды самостоятельное производство крестьянина невозможно без предоставления ему земли для обработки. Феодал в ряде случаев снабжает производителя семенами, инвентарем, тягловым скотом, даже авансирует деньгами.

Таким образом, производство в большей или меньшей степени невозможно без экономического вмешательства феодала, без участия принадлежащих ему средств производства. При постоянной (наследственной) аренде реальные отношения по производству практически неотличимы от чисто феодальных. Краткосрочные арендаторы, почти все средства производства получающие от хозяина, на один шаг отстоят от наемного батрака (или при иных условиях - раба).

Некоторые ученые полагают, что феодал предоставляет крестьянину основное средство производства - землю и, следовательно, непосредственно принимает участие в организации производства. На самом деле это выявляется только при срочной аренде, когда крестьянин может быть лишен земли и когда он действительно ее получает, т. е. когда существует мобильность непосредственных производителей по воле земельного собственника. При всех видах наследственного держания, включая постоянную аренду, отношения по непосредственному производству одинаковы; при временной аренде эти отношения, если взять их статичный срез (период арендного владения), такие же. Еще более явные градации переходных форм от феодальной организации производства к формам, при которых работник отделен от средств производства, представляют виды аренды с авансированием земледельцев средствами производства. Вопрос о феодальной собственности будет рассмотрен ниже.

Третий принципиальный вариант отношений по производству наблюдается при применении наемного труда: средства производства отделены от непосредственного производителя, но он не находится во власти собственника средств производства - организатора производства, и рабочая сила включается в хозяйство на экономической основе. Этот вариант возникает также с крушением первобытного общества наряду с рабовладельческим и феодальным, однако <не получает преобладания> <...> В раннеклассовом обществе член господствовавшего племени или общины, гражданин, вынужденный искать пропитание работой на другого, был окружен общественным презрением, которое низводило его на низший уровень сословной иерархии, смешивало с неполноправными и бесправными - отчасти рабами, но в Индии в большей степени - с подчиненным иноплеменным населением. Поэтому наемный труд оказался связанным сначала почти исключительно с варной шудр, а с развитием кастового строя - с низшими и неприкасаемыми кастами. Тем самым экономическая форма эксплуатации была в значительной мере сведена к видимости, ибо работа по найму на традиционно определенных тяжелейших условиях стала обязанностью низкокастовых, обеспеченной скорее не личной, а коллективной, кастовой зависимостью. <...>

По данным нового и новейшего времени, удельный вес труда таких "сельскохозяйственных рабочих" был очень высок. Есть основания считать, что ситуация в средние века была сходной. Анализ фактических данных о применении наемного труда в древности, поиск истоков социального института низкокастовых позволяют предполагать, что довольно существенная эксплуатация наемного труда в ту эпоху была осквернена кастовой приниженностью. В этих условиях наемный труд при относительной массовости не мог играть самостоятельной экономической роли, не мог стать основой особого уклада и лишь способствовал застойности существовавшей социальной структуры.

Рассмотрим отношения распределения.

Простейшим образом распределение производственного продукта происходит в первобытном обществе, где он целиком потребляется самими непосредственными производителями. В феодальном обществе появляющийся избыточный продукт превращается в прибавочный и изымается у непосредственных производителей феодалом. В большинстве случаев прибавочный продукт потребляется непроизводительно, оставшийся же у работников необходимый продукт служит воспроизводству хозяйственной структуры. Норма эксплуатации может колебаться, открывая отчасти возможность расширенного воспроизводства, а иногда на очень короткий срок включая часть необходимого продукта. Поскольку нет причин самостоятельному мелкому земледельцу отдавать часть созданных им жизненных благ добровольно, феодал изымает их насильственно; он паразитирует на хозяйстве крестьянина. При разных видах аренды это изъятие в большей или меньшей степени приобретает форму оплаты за предоставленную для обработки землю.

В рабовладельческом обществе непосредственный производитель создает материальные блага исключительно в результате насилия над его личностью, весь созданный продукт поступает в распоряжение рабовладельца, который выделяет рабу жизненные средства, достаточные для поддержания его работоспособности. Воспроизводство хозяйства осуществляется рабовладельцем - организатором производства.

При использовании наемного труда произведенный продукт также распределяется организатором производства.

Три последние формы распределения произведенного продукта представляют собой три известные формы эксплуатации. Различия в организации производства и распределении вполне очевидны и имеют принципиальный характер.

Если можно допустить, что отношения по непосредственному производству менее специфичны и обнаруживают сходство при феодализме и в первобытном производящем обществе, при рабовладении и наемном труде, при капитализме и социализме, то отношения распределения оказываются наиболее ясным и важным показателем, причем только этот показатель вполне отвечает требованию классификации по однородным признакам.

Легко заметить, что отношения по производству одинаковы (с указанными оговорками) при феодализме, в первобытности и в "азиатском" обществе, форма распределения тождественна при феодализме и "азиатском способе производства". Знаменательно, что за прошедшие долгие годы дискуссии о характере докапиталистических формаций сторонники "азиатского способа производства" не выявили специфически "азиатской" формы эксплуатации, отличной от трех известных отмеченных выше форм. Уже давно и, как представляется, вполне справедливо указывается на отсутствие явственных особенностей у этого гипотетического способа производства.

<...> Тем более удивительно, что, если следовать аргументации сторонников рабовладения на древнем Востоке, <...> можно обнаружить особый, четвертый способ эксплуатации - налоговый, по их мнению не специфичный для древности и присущий всем формациям. Если это так, то преобладание государственной налоговой эксплуатации и является искомой (и найденной) формой "азиатской" эксплуатации. По мнению В. Н. Никифорова, отличие этой формы от феодальной заключается в том, что здесь происходит "ограбление" общинников путем применения к ним прямого насилия, внеэкономического принуждения, в то время как феодализм основан на экономическом принуждении^*. Ошибку историков древности он видит в преувеличении экономической роли рабства, в то время как хозяйственной основой общества был труд общинников. <...> Дальнейшее направление мысли В. Н. Никифорова ведет к обоснованию рабовладельческого характера общества с преобладанием общинного производства. По его мнению, прямое насилие и тяжесть эксплуатации позволяют считать общинников фактически рабами^**. Иными словами, неспецифическая налоговая эксплуатация оказывается в конечном счете специфически рабовладельческой. <...> Таким образом <...> для В. Н. Никифорова не существует различия между феодализмом и рабовладением по типу организации производства, различия в распределении имеют только количественный характер и, следовательно, легко преодолимы простым изменением нормы эксплуатации. <...>

^* (Никифоров В. Н. Логика дискуссии и логика в дискуссии. - Вопросы истории. 1968, № 2, с. 125; он же. Заключительное слово по докладу. - Общее и особенное..., с. 237, 240.)

^** (Никифоров В. Н. Логика дискуссии..., с. 126.)

Подобным же образом анализ взглядов специалистов по феодализму (в основном, впрочем, ученых, занимающихся западноевропейским средневековьем) позволяет найти место для "азиатского способа производства" или, во всяком случае, поставить вопрос о существовании каких-то иных способов эксплуатации, кроме феодального, рабовладельческого и эксплуатации наемной рабочей силы, <если связывать феодальную эксплуатацию только с частной феодальной собственностью> <...> <Некоторые авторы> "настоящим" феодализмом признают лишь такой строй, где господствует вотчина. <...> Тем самым другие виды отношений между земледельцами и эксплуататорами оказываются как бы не вполне феодальными, не доросшими до феодального уровня.

Для примера можно взять вышедшую в 1968 г. книгу С. Д. Сказкина, отражающую взгляды большой школы советских медиевистов. По определению С. Д. Сказкина, появление вотчины означало завершение процесса феодализации. Вотчина же рисуется как хозяйство, основанное на барщине. "Особенность средневекового производства в деревне (а в раннее средневековье все производство было деревенским) заключалась в том, что с точки зрения хозяйственных интересов крупного феодального землевладельца само крестьянское хозяйство рассматривалось прежде всего как средство обеспечения господского хозяйства рабочей силой и инвентарем". Другой "весьма существенной отличительной чертой феодального хозяйства в целом" С. Д. Сказкин называет то обстоятельство, что "феодальный собственник земли не мог получить дохода от своей земли иначе, как путем передачи своей земли небольшими наделами в руки крестьян"^*. О наделении земледельцев землей автор говорит во многих местах "Очерков по истории западноевропейского крестьянства в средние века".

^* (Сказкин С. Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века. М" 1968, с. 101, 103.)

Разумеется, можно сказать, что приводить только эти три формулировки - значит чрезвычайно упростить и исказить взгляды С. Д. Сказкина и других советских медиевистов. Однако, как нам кажется, в этих немногих фразах выражена основа понимания многими медиевистами процесса феодализации и раннего этапа феодализма, и это главное хотелось подчеркнуть, не задерживаясь на детальной характеристике хорошо известной концепции.

Поскольку история западноевропейского средневековья хорошо разработана и труды советских специалистов в этой области пользуются заслуженным авторитетом, неудивительно, что их взгляды оказывают большое влияние на историков, изучающих другие регионы, на их понимание феодализма. В большой мере западноевропейская "модель" играет роль своего рода эталона феодализма. Именно поэтому приведенные высказывания С. Д. Сказкина, хотя они, само собой, имеют в виду вполне определенный исторический вариант общественного развития, следует рассматривать и с точки зрения теории феодализма <...>

<...> Специалисты по истории западноевропейского и русского средневековья во многих случаях рассматривают феодальную собственность с точки зрения возможностей феодала распоряжаться своей землей. <...> В конечном итоге <...> феодальная собственность <понимается просто как> юридическая собственность феодала на землю. Отсюда естественна трактовка вопросов собственности уже безотносительно к ее экономическому содержанию. <...>

Такого рода воззрения отразились, например, во взглядах Л. И. Надирадзе: "Как известно, феодальный способ производства... требует в качестве предварительного условия своего существования экспроприацию мелкого производителя. Но экспроприация последнего в условиях феодализма подразумевает отрыв его от земли не как производителя, а как ее собственника. Поэтому общинник - крестьянин - собственник обрабатываемого им земельного участка-мулка, юридически все еще созвучного с феодальным мулком, продолжает быть собственником до перехода его в категорию издольщиков"^*. Л. И. Надирадзе видит феодальную собственность в отношениях арендатора (издольщика) и эксплуатирующего его частного собственника земли, платящего налог государству, отношения же земледельца - плательщика поземельного налога и государства не считает феодальными. Его точка зрения отличается последовательностью и основывается на юридическом понимании собственности.

^* (Надирадзе Л. И. Проблема государственной собственности на землю в халифате в VII - VIII вв. - Арабские страны. История. Экономика. М., 1970, с. 203.)

<Используя такое же толкование собственности,> Г.Ф.Ильин отвергает существование феодальных производственных отношений в древней Индии как уклада и аргументирует свою позицию тем, что не было государственной собственности на землю, а следовательно, налог не был рентой... Люди, платившие налог, были частными собственниками земли, имели право наследования, распоряжения и отчуждения; владельцы же деревень не были феодалами потому, что получали с земледельцев не ренту, а налог, переданный им государством. По его мнению, эксплуатация и рента возникают с появлением собственности в указанном юридическом смысле, т. е. выражающейся в праве распоряжения^*. <...>

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 315 - 322, 369, 566 - 572, 580.)

Подобные толкования феодальных отношений могли бы, как уже говорилось, послужить обоснованию "азиатского способа производства" с государственно-налоговой эксплуатацией. Однако анализ отношений по производству и распределению показывает, что разные конкретные формы эксплуатации и связи с землей сводятся к одному типу. В пределах этого типа мы видим ряд вариантов рентных отношений (оброчные отношения, барщину, аренду), каждый из которых может иметь свои градации и соответственно формы организации производства. В одних случаях феодал только пожинает плоды производства, а в других - частично вмешивается в само производство, но это вмешательство ставит феодальные отношения на путь перерождения в иной тип - рабовладение или эксплуатацию наемного труда. Отношение феодала (коллективного или частного) к средствам производства, к земле и степень принуждения работников тоже могут быть различными в зависимости от множества конкретных условий. Все эти формы могут легко переходить одна в другую, потому что основа их остается единой. Если налоговая эксплуатация не признается феодальной по ее экономической природе (<иногда> она называется "феодальной" по той причине, что существует рядом с частной феодальной собственностью, "при феодализме"), то переход от налоговой эксплуатации к частной и наоборот - будь это в пределах небольшой территории или в массовых масштабах, как это неоднократно наблюдалось в Индии, - теоретически следовало бы считать сменой производственных отношений. Если же такое предположение <счесть> абсурдным, то придется заключить, что феодальные производственные отношения могут существовать и помимо частной феодальной собственности.

Иными словами, противоречия и натяжки в толковании феодальных отношений и феодальной собственности, на наш взгляд, могут быть устранены только признанием того, что и при сформировавшейся юридической собственности, и без нее мы имеем дело с феодальными производственными отношениями и, следовательно, с феодальной собственностью. Представляется очевидным, что понятие феодальной собственности в таком, экономическом, смысле не может быть совмещено с юридическим понятием собственности.

Как экономическая категория феодальная собственность не может быть охарактеризована вне производства, вне производственных отношений. Она не может быть оторвана от отношений по производству и распределению, так как вбирает в себя обе эти категории. Значит, описывая отношения по производству и распределению, мы тем самым определяем и черты феодальной собственности. <...> <Последняя является логическим развитием первобытнообщинных отношений.> Целью производства является получение жизненных средств <...> Их в непосредственной форме и стремится присвоить <...> верхушка общества, не касаясь самого производства. Так возникает рента - налог из добровольного поначалу дележа избыточного продукта между трудовым населением и осуществляющим непроизводительные функции меньшинством или из насильственного, изъятия прибавочного продукта при покорении чужого племени. Эксплуататорам незачем вмешиваться в процесс производства, который они подстегивают увеличением ренты. Но поскольку средства производства частично используются для работы на эксплуататора, они в той же мере подлежат власти феодала, как и личность работника. На ранних стадиях антагонистического общества прибавочный продукт относительно мал из-за низкой производительности труда и невысокой еще нормы эксплуатации. Это способствует возникновению коллективных форм господства. Однако в Индии и в это время, в начале I тысячелетия до н. э., хотя в небольших масштабах, возникает частная феодальная собственность^*.

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 144. В книге это интерпретируется как пожалование налогов с деревень частным лицам.)

Стремление индивидуализировать присвоение жизненных средств и большая объективная возможность осуществить это (вследствие роста прибавочного продукта) приводят к развитию частной феодальной собственности. На раннем этапе этого процесса в одних случаях возникает феод, копирующий средства принуждения верховной власти и представляющий собой, в сущности, государство с частично ограниченными прерогативами; в других случаях выжимание прибавочного продукта осуществляется путем более или менее полного захвата средств производства и эксплуатация в значительной степени осуществляется экономическим принуждением. Разнообразные виды аренды известны в Индии с периода первых веков до н. э. <...> Имеются и промежуточные варианты. Присвоение средств производства стимулируется также непосредственным хозяйствованием феодального собственника, что для Индии в целом было нехарактерно (чаще использовались наемные работники и полурабы). Как уже указывалось, все формы феодальной собственности взаимозаменялись в зависимости от исторических условий.

Юридические отношения собственности следовали за этими конкретными проявлениями феодальной собственности, оформляли их.

В средневековой Индии большинство представителей правящего класса существовало за счет получения доли государственного земельного налога - ренты на условиях службы - в виде жалования, но по большей части посредством более или менее ограниченного в правах землевладения. Во многих случаях плательщиками налогов были мелкие собственники - общинники и другие, эксплуатировавшие непосредственных производителей на основе разных видов аренды и иными способами, как уже говорилось выше; в общем они могут быть определены как мелкие феодалы. Таким образом, происходил раздел прибавочного продукта между господствовавшим слоем феодалов (государство, иктадары, джагирдары и пр.), обычно обладавшим ограниченным правом распоряжения землей, и подчиненным слоем феодалов, обладавшим правом распоряжения землей, но имевшим возможность получения ренты для себя только за счет разницы между объемом прибавочного продукта и налогом - рентой в пользу господствовавшего слоя.

Л. Б. Алаев пришел к выводу о существовании двух разрядов феодальной собственности - "верховной" и "подчиненной"^*. Можно спорить об использованных им терминах (понятие "верховная собственность" применялось в иных значениях), но само выделение этих категорий объясняет реально существовавшие отношения, в частности проблему феодальной собственности в древней Индии, и согласуется с теоретическим анализом феодальных производственных отношений.

^* (История Индии в средние века. М., 1968, с. 113 - 118, 152 - 158.)

В случае с "подчиненной" собственностью большее значение имеет экономическое принуждение и соответственно большее развитие получают правовые нормы, регулирующие эти отношения. "Верховная" собственность нуждается в праве главным образом для упорядочения отношений между феодалами и опирается в основном на внеэкономическое принуждение, прямое властвование. Однако возможно сближение этих двух форм, и феодал может объединить их как "верховный" и "подчиненный" собственник одновременно. Формы с преобладанием экономического принуждения (разные виды аренды) мы можем наблюдать и на ранних стадиях развития общества - более или менее широко в зависимости от конкретных условий, хотя в принципе главную роль в эту эпоху играет эксплуатация через ренту - налог. <...>

Как показывает практика, от того или иного решения вопроса о собственности, ренте и налоге во многом зависит направление исследований и их результаты. В частности, серьезные противоречия во взглядах историков - индологов мешают созданию целостной концепции исторического процесса в Индии, особенно объективному изучению социально-экономических отношений в древней Индии. В спорах индологов встают вопросы общеметодологического значения, решению которых может помочь широкое обсуждение актуальных проблем теории докапиталистических формаций, уже значительно активизировавшее теоретическую работу. <...>