<Советские историки о формировании традиционного общества в Индии>

(Изучение советскими историками проблемы формирования традиционного общества в Индии. - Современная историография стран зарубежного Востока. Роль традиционных институтов в историческом развитии народов Востока. М., 1975, с. 3 - 31.)

<...> В индологической литературе (особенно зарубежной) все чаще и чаще встречается понятие "традиционное общество", под которым подразумеваются формы, отношения и институты, отличные от капиталистических и противостоящие таковым. <При этом буржуазные историки имеют в виду главным образом>^** особенности индусской психологии, доминирование религиозного фактора, незыблемость социально-политического строя индусов и т. д. Индийские авторы при этом исходят из постулата об исключительности исторических судеб Индии. В то же время буржуазные историки отвергают материалистическую философию истории <...> Подобные воззрения зачастую приводят к неоправданной модернизации, нивелировке разнородных явлений и, конечно, к пренебрежению социально-экономической тематикой. Обычно история сводится к истории исключительно политической, а точнее, к истории правителей и династий.

^** (Далее текст из статьи "Памятники средневековой индийской литературы...", с. 152 - 154.)

Те индийские ученые, которые стали заниматься со второго десятилетия XX в. общественным и политическим строем древней Индии (К. П. Джаясвала, Н. П. Банерджи, Р. Ч. Маджумдар, Н. Н. Лоу, У. Н. Гхошал, Р. К. Мукерджи и др.), достигли больших успехов и выявили весьма ценный исторический материал. Они обратились к социальным проблемам из политических мотивов, желая внести свой вклад в национально-освободительную борьбу индийского народа против английского колониального господства и доказать, что индийцам еще в древности были свойственны такие институты цивилизованного общества, как демократия, городское и провинциальное самоуправление, конституционная монархия и т. п. Таким образом, прошлое должно было доказать способность индийцев к независимому государственному существованию. Понятно, что реальные отношения при таком подходе не всегда получали адекватное толкование. Показательно, например, что общинная организация практически не подвергалась в индийской историографии изучению, поскольку, видимо, предполагалось, что она сохранилась до наших дней неизменной и ничего любопытного не представляет. Явления, которые можно понять лишь из разложения первобытнообщинных отношений и развития общины, модернизировались и характеризовались как результат политической и административной мысли древних государственных деятелей.

Что же касается изучения собственно экономики, то это направление не получило большого развития; немногие же весьма ценные сами по себе работы являются, по существу, фактографическими и могут быть использованы обычно лишь как материал для исследования.

Если в лучших работах зарубежной историографии по индийской древности и средневековью мы найдем анализ налоговой и административной терминологии, попытки уяснения отношений собственности и землевладения и т. п., то в большинстве исторических сочинений помимо политической истории сообщаются лишь краткие сведения о быте древних индийцев - их одежде, пище, привычках, производимых товарах и торговле. Такая структура характерна, в частности, и для капитального издания "История и культура индийского народа", в котором среди тысяч страниц текста не нашлось места коренным проблемам социально-экономического строя.

<...> Однако имеющиеся источники представляют широкие возможности социально-экономических исследований, плодотворность которых показали работы индийских историков прогрессивного направления - Р. Ш. Шармы, Л. Гопала, Д. Д. Косамби, Д. Р. Чананы и других <...>

^*Советские историки всегда уделяли большое внимание изучению докапиталистических отношений в Индии, имея в виду, что эти отношения сохранялись в стране в течение длительного времени и в определенной степени оказывают воздействие на жизнь современной Индии. Вместе с тем основной упор в советской исследовательской литературе был сделан на генезис традиционных общественных структур, институтов и стереотипов сознания. Это отнюдь не случайно. Так называемые традиционные институты и формы трактовались в нашей литературе как результат развития отношений собственности в индийском обществе, в том числе форм эксплуатации непосредственных производителей. Поэтому до недавнего времени усилия советских индологов сосредоточивались не столько на особенностях данных отношений, породивших устойчивость таких институтов, как община, каста, патриархальная семья, сколько на изучении типологических черт этих социально-экономических отношений и процесса их развития. <...>

^* (Продолжение текста статьи "Изучение советскими историками...".)

Впервые указанная проблема была поднята в дискуссиях об "азиатском способе производства" в конце 20-х - начале 30-х годов^*. Сама постановка вопроса о социально-экономическом строе стран Востока, и в частности древней Индии, была большим шагом вперед в развитии исторических исследований. Индологи российской школы до этого времени практически не изучали социально-экономическую историю Индии. В зарубежной литературе этой тематике также уделяли очень мало внимания. Поэтому обсуждение пришлось начинать фактически на пустом месте. Как сторонники "азиатского способа производства", так и их противники не были специалистами по истории древней Индии, не обладали достаточным знанием источников. Дискуссии шли в основном в общеметодологическом плане. Соответственно и изучение общественного строя древней Индии было начато с конструирования общего определения. Научная же специализация по истории древней Индии возникла в советском востоковедении только в конце 40-х - 50-х годах.

^* (См.: Дубровский С. М. К вопросу о сущности "азиатского способа производства", феодализма, крепостничества и торгового капитала. М., 1929; он же. Спорные вопросы методологии истории (Дискуссия об общественных формациях). Харьков, 1930; он же. Об азиатском способе производства (Стенографический отчет дискуссии по докладу т. Берина). Тифлис, 1930; Кокин М. и Папаян Г. "Цзин тянь". Аграрный строй древнего Китая. Л., 1930;

Пригожий А. Г. Карл Маркс и проблема социально-экономических формаций. Л., 1933.)

Многие участники дискуссий считали древнюю Индию страной с "азиатским способом производства". Характерными чертами ее общественного строя называли: сельскую общину, препятствовавшую возникновению частной собственности на землю, централизацию государственной власти на почве организации оросительных работ, централизованную эксплуатацию общин господствующим классом через ренту - налог, деспотическую власть царя. По этой схеме происходила своеобразная коллективная эксплуатация общинников, зависевших от государственной системы ирригации, классом бюрократов, или чиновников.

Некоторые участники дискуссии выдвигали тезис о феодальном характере древневосточных обществ. Этот взгляд сказался, в частности, на историческом очерке Е. А. Беляева (в статье "Индия", опубликованной в 1937 г. в Большой Советской Энциклопедии); там говорилось о наличии в древней Индии и феодальных и рабовладельческих отношений.

В 1933 г. В. В. Струве сформулировал концепцию рабовладельческой формации в странах Древнего Востока при неразвитом рабстве. С середины 30-х годов эта концепция возобладала в советской исторической науке. Она нашла отражение и в толковании проблемы общественного строя древней Индии.

Первой работой, посвященной специально древней Индии, в которой утверждалось, что там был рабовладельческий строй, явилась статья А. В. Мишулина, опубликованная в 1934 г.^*. Эта идея проводилась в работах Н. А. Шолпо и В. И. Авдиева, изданных в 40-х годах. Для объяснения социально-экономических процессов в Индии в тот период (а также позже, в 50-х годах) характерно применение метода аналогии. В. И. Авдиев, например, писал: "Само собой разумеется, что рабовладение должно было возникать в древней Индии совершенно так же, как оно возникло в других древневосточных странах"^**.

^* (Мишулин А. Античная Индия. - Борьба классов. 1934, № 9.)

^** (Авдиев В. И. История Древнего Востока (Стенограмма лекций, прочитанных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б) в 1943 г.). М., 1943, с. 180.)

В изданную В. В. Струве в 1940 г. книгу "История Древнего Востока", явившуюся первой капитальной обобщающей работой по этой теме в СССР, был включен очерк Н. А. Шолпо о древней Индии. Его автор сделал попытку обосновать наличие рабовладельческой формации тем, что рабство было достаточно массовым, ошибочно считая шудр рабами^*. Однако в этой работе не было анализа системы производственных отношений. В самой лаконичной форме была дана оценка социально-экономических отношений в учебных курсах В. И. Авдиева. По его мнению, в Индии был рабовладельческий строй, основанный на патриархальном, главным образом домашнем, рабстве и на "угнетении широких свободных масс". В этом определении В. И. Авдиев не уточнял, имел ли он в виду политическое или экономическое угнетение свободных, т. е. преимущественно общинников^**. <...>

^* (Шолпо П. А. Древняя Индия. - Струве В. В. История Древнего Востока. М, 1940; он же. История Древней Индии и Китая. Ереван, 1946 (на арм. яз.).)

^** (Авдиев В. И. История Древнего Востока. М., 1948, с. 490 (2-е изд. - М., 1953; 3-е изд. - М., 1970). Имея в виду эту книгу, Г. Ф. Ильин упрекал В. И. Авдиева в том, что там "ничего не говорится об удельном весе труда рабов в древнеиндийской экономике, не указаны сферы применения труда рабов, нет характеристики особенностей в положении рабов и т. д." (Ильин Г. Ф. Вопрос об общественной формации в советской литературе по поводу кн. А. М. Осипова "Краткий очерк истории Индии до X века". - ВДИ. 1950, № 2, с. 175). Указанные недостатки сохранились и во 2-м изд. 1953 г. См. также рецензии на этот учебник: Редер Д. Г. Новые учебники по древней истории. - Советская книга. 1949, № 5; Никольский В. К., Редер Д. Г., Постовская Н. М. - ВДИ. 1949, № 3; Лурье И. М., Дьяконов И. М. - ВДИ. 1949, № 1; Пику с И. И. - Вопросы истории. 1953, № 10; Липин Л. Учебник по древней истории. - Новый мир. 1953, № 12; Мелинишвили Г. А., Рубинштейн Р. И., Ильин Г. Ф., Симоновская Л. В. - ВДИ. 1954, № 3; Гиоргадзе Г. Г., Дьяконов И. М., Коростовцев М. А., Мекабде Э. А., Якобсон В. А., Герасимов А. В., Медведев Е. М., Переломов Л. С. Третье издание учебника по истории Древнего Востока. - НАА. 1972, № 5.)

В 1948 г. появилась первая глубоко фундированная советская работа по древней истории Индии - книга А. М. Осипова "Краткий очерк истории Индии до X века". Автору пришлось провести большое самостоятельное исследование. А. М. Осипов проанализировал практически все основные виды источников по затронутой теме, включая ведическую литературу, эпос, пураны, Дхармашастры и другие памятники индийской литературы, античные и китайские источники; особенно существенным было использование богатейшей индийской эпиграфики. Поскольку книга должна была стать учебным пособием для студентов, аргументация автора могла быть представлена лишь с относительной полнотой. Тем не менее она весьма убедительна, все выводы обоснованы. В работе впервые была показана эволюция социально-экономических отношений в древней Индии от разложения первобытного строя у ведических ариев до раннего средневековья.

Через весь труд проходит мысль о сложной структуре классового общества древней Индии, отличавшегося слабостью рабовладения и преобладанием феодальных форм эксплуатации. Отметив, что рабство в Индии при всем его многообразии имело много черт, сходных с античным, А. М. Осипов пришел к выводу, что оно, "как об этом можно судить по санскритской литературе, играло подчиненную роль в экономической жизни". Он писал: "Рабство как уклад в отдельные моменты истории Индии получало толчок своему развитию, но так и не сумело стать доминирующим способом производства"^*. Таким образом, рабовладельческие производственные отношения рассматривались им как один из укладов древнеиндийского общества.

^* (Осипов А. М. Краткий очерк истории Индии до X века. М., 1948, с. 53, 37.)

"То, что рабство не овладело производством, наложило отпечаток на ход исторического развития Индии. Рабство не выполнило своей прогрессивной роли. Оно не разрушило до конца родовые отношения, и пережитки их продолжали крепко держаться в обществе в течение всего средневековья и перешли в новое время. Рабство в Индии не положило основания развитию частной собственности и широкому разделению труда, отделению города от деревни". Именно по этой причине, писал А. М. Осипов, "в основе экономической структуры Индии оставалась деревенская община"^*. Это последнее замечание было, однако, весьма далеко от концепции "азиатского способа производства", во взглядах сторонников которой и в 30-е годы, и впоследствии, в дискуссиях 60-х годов, община играла подчас главную роль.

^* (Осипов А. М. Краткий очерк истории Индии до X века. М., 1948, с. 54.)

Точка зрения А. М. Осипова была выражена в достаточной мере определенно. "На смену общинному строю (имеется в виду первобытнообщинный строй. - Е. М.) пришел новый строй, основанный на эксплуатации господствующим меньшинством массы непосредственных производителей"^*. Эту эксплуатацию он считал феодальной. Подробно разъясняя свои взгляды на характер общественных отношений в древней Индии, А. М. Осипов писал о разложении первобытнородового общества на антагонистические классы на основе превращения господствующим слоем "организации родовой администрации в инструмент, обеспечивающий ему господствующее положение". Основным в этом процессе, по его мнению, была трансформация "когда-то добровольного признания общинами права племенного вождя на прибавочный продукт в прерогативу государственной власти... Бывший племенной вождь, а теперь деспот, раджа, стал реализовывать это узурпированное у общин право собственности на средства производства в интересах господствующих родов. Он заставляет теперь общинников платить в принудительном порядке ренту - налог за обрабатываемую ими землю"^**.

^* (Осипов А. М. Краткий очерк истории Индии до X века. М., 1948, с. 37.)

^** (Осипов А. М. Краткий очерк истории Индии до X века. М., 1948, с. 28.)

Аргументированное описание процесса установления власти вождя во главе с кшатрийской военной дружиной, возвысившегося над племенем благодаря выполнению полезной общественной функции, разрушения институтов народного самоуправления и установления господства кшатрийской и брахманской знати над племенем, т. е. возникновения государства с последующим усугублением и развитием форм эксплуатации, звучит убедительно в свете последующего развития исторической науки. Процесс возникновения государства из отчуждения социальных функций и сословного разобщения общества показан теперь на большом историческом и этнографическом материале и может рассматриваться как имеющий универсальное значение.

Этот путь сложения государства объясняет и развитие в качестве ведущей коллективной формы эксплуатации посредством взимания натуральной ренты - налога. Соответственно возникает государственная собственность на землю. Для А. М. Осипова было совершенно ясно и взаимоотношение господствующего класса и государственной собственности на землю: "Но что значит государственная собственность на землю в классовом обществе, как не то, что она принадлежит самому сильному и экономически господствующему классу. За государственной собственностью в древней Индии скрывалась собственность мощных родов военной и брахманской знати". Концентрированный в руках государства продукт распределялся среди господствующего класса^*.

^* (Осипов А. М. Краткий очерк истории Индии до X века. М., 1948, с. 51, 67.)

Предложенное А. М. Осиновым описание социальной структуры древней Индии создавало цельную, весьма логичную картину общества и хорошо объясняло данные источников. Правда, эта работа отнюдь не разрешала всех трудных вопросов, а некоторая недоговоренность и нечеткость формулировок дала повод для критики даже в тех случаях, когда взгляды автора не вызывали сомнений.

Вопрос о социально-экономическом строе древней Индии был также поставлен в докладе Д. А. Сулейкина, прочитанном в 1947 г. и опубликованном уже после смерти автора, в 1949 г. В отличие от А. М. Осипова Д. А. Сулейкин отстаивал мысль о рабовладельческом строе древнеиндийского общества. Основные положения доклада Д. А. Сулейкина состоят в следующем: в Индии было рабовладельческое общество, однако рабство было неразвитым, домашним, с преобладанием рабынь; рабовладельческому укладу противостоял слой общинников, который не являлся классом и был унаследован от первобытнообщинного строя. При этом, однако, оставалось неясным, какое место в экономической жизни занимали сельские общины, составлявшие "естественную основу складывавшегося нового феодального способа производства, - основу, которая была подготовлена в недрах рабовладельческого общества"^*. Из этих слов, к сожалению, нельзя понять, как именно представлял себе Д. А. Сулейкин роль общин в процессе генезиса феодализма.

^* (Сулейкин Д. А. Основные вопросы периодизации истории древней Индии. - Ученые записки Тихоокеанского института. Т. II. Индийский сборник. М. - Л., 1949, с. 190.)

Возникают сомнения и относительно экономической базы рабовладения: могло ли ею быть преобладающее домашнее рабство, или оно само нуждалось в более широкой экономической основе? Кто выступал как основная производящая силаг кто кормил рабовладельцев и рабов? Почему общество, в котором рабский труд имеет такое ограниченное применение в производстве материальных благ (причем это даже, по мнению Д. А. Сулейкина, преимущественно труд женский), называется рабовладельческим? Можно ли объяснить возникновение государства необходимостью подавления классом рабовладельцев сопротивления класса рабов, если это домашние рабы, и притом в большинстве случаев женщины?

Представление о рабовладении на Древнем Востоке, и в частности в Индии, было в 40 - 50-е годы общепринятым в советской исторической науке. Оно соответствовало утвердившимся теоретическим взглядам, и спорность многих положений этой концепции могла быть выявлена лишь в ходе дискуссий 60-х годов. Поэтому идеи Д. А. Сулейкина, несмотря на их недостаточную обоснованность, имели большое значение для дальнейшей работы советских индологов в данной области. Они были положены в основу концепции рабовладения в древней Индии, их развитие мы находим главным образом в трудах Г. Ф. Ильина^*. <...>

^* (Ильин Г. Ф. Шудры и рабы в древнеиндийских сборниках законов. - ВДИ. 1950, № 2; он же. Особенности рабства в древней Индии. - ВДИ. 1951, № 1; он же. Древняя Индия в XV - VI вв. до н. э. - Всемирная история. Т. I. М., 1955. гл. XXV, с. 597 - 606; он же. Индия в VI - II вв. до н. э - Там же, т. II. М., 1956, гл. XVII, с. 542 - 558; он же. Индия с I в. до н. э. по V в. н. э. - Там же, гл. XVIII, с. 559 - 575; он же. Древняя Индия. - История древнего мира. Под ред. В. Н. Дьякова и С. И. Ковалева. М., 1956, с. 209 - 224.)

Наиболее полно позиция Г. Ф. Ильина <...> выражена в статье - рецензии на книгу А. М. Осипова, <...> содержащей резкую критику точки зрения А. М. Осипова на социально-экономический строй древней Индии <...>

Сельские общины, объединявшие большинство населения древней Индии, Г. Ф. Ильин считал элементами первобытнообщинного уклада, противостоящего рабовладельческому укладу. Иными словами, он отрицал различия между общинами, вовлеченными в государственную сферу в качестве налогоплательщиков и подданных, и вольными общинами отсталых племен, обитавших в еще не подчиненных государством или недоступных районах. <...>

Основная критика Г. Ф. Ильиным книги А. М. Осипова была направлена против истолкования вопроса о ренте - налоге, от которого зависела интерпретация всего комплекса общественных отношений. Г. Ф. Ильин писал, что рабовладельческая знать старается перенести расходы по содержанию государства на счет общинников, "но это не значит, что общинники стали эксплуатируемым классом"^*. Данное положение, высказанное в зачаточной форме в этой его ранней работе, <было развито Г. Ф. Ильиным при обосновании им концепции рабовладения в дальнейшем>. Не изъятие прибавочного продукта у непосредственного производителя, не безвозмездный труд земледельца на царя и господствующую верхушку создают отношения эксплуатации; есть эксплуатация или нет, по Г. Ф. Ильину, можно решить, только установив, на каком основании изымается прибавочный продукт. Практически это означает, что понятие эксплуатации рассматривается как обусловленное правовыми отношениями.

^* (Ильин Г. Ф. Вопрос об общественной формации..., с. 179.)

Другой важный аргумент Г. Ф. Ильина заключался в утверждении, что "сама по себе уплата поземельного налога не может представлять собой основной элемент феодальной эксплуатации, так как такой налог платился не только при феодализме"^*. Нетрудно заметить и в данном случае формально-логический подход к вопросу. <...> Между тем индологи - медиевисты как в 1950 г., так и в настоящее время единодушно признают государственный поземельный налог в средневековой Индии формой эксплуатации - формой феодальной ренты, или рентой-налогом. <...> Здесь, таким образом, теоретические посылки Г. Ф. Ильина впервые решительно разошлись со взглядами медиевистов. Однако это расхождение долгие годы оставалось затененным всеобщим убеждением, что древнее общество естественным образом является рабовладельческим и не может иметь ничего общего с феодальным.

^* (Ильин Г. Ф. Вопрос об общественной формации..., с. 179.)

Во всяком случае, существенные различия между древностью и средневековьем в Индии в сфере социальных отношений действительно были заметны, и, имея это в виду, Г. Ф. Ильин обратил внимание на серьезное противоречие во взглядах А. М. Осипова. "С одной стороны, - писал Г. Ф. Ильин, - автор считает необходимым в истории Индии отделять античность от средневековья, с другой стороны, неясно, зачем это ему понадобилось, так как существенной разницы между ними нет, ибо раннее средневековье унаследовало от античности феодальные методы эксплуатации"^*. Поскольку в то время А. М. Осипов считал господствующей формой феодальной собственности в раннее средневековье государственную собственность, объяснить перемены в общественном строе Индии в первые века нашей эры было трудно. Стремление преодолеть это противоречие в концепции феодальных отношений в древности явилось, по-видимому, одной из причин, заставивших А. М. Осипова отказаться от своей точки зрения и встать на позиции сторонников рабовладения.

^* (Ильин Г. Ф. Вопрос об общественной формации..., с. 177.)

Характерным для взглядов Г. Ф. Ильина в этой работе является также освещение вопроса о возникновении государства. Он писал, что "разложению общества на классы рабовладельцев и рабов предшествует его разделение на богатых и бедных в первобытнообщинном строе. Когда возникает рабство и развивается до такой степени, что становится необходимым создать государство для удержания рабов в угнетенном состоянии, то рабовладельческая знать, выросшая из родовой знати, старается перенести расходы на содержание этого государства также на счет родовых общинников"^*. <...> Рецензент отрицал роль племенных институтов в генезисе государства и возникновении эксплуатации: "Хотя пережитки первобытнообщинного строя были весьма значительны, однако они не могли определить структуру государства, так как они были пережитками доклассового общества, тогда как государство является институтом классового общества. Поэтому государство, созданное в интересах подавления рабов, не может не быть рабовладельческим..."^**. Таким образом, акцент здесь сделан на том, что государство должно было возникнуть не иначе как для подавления рабов, между тем проблема антагонизма рабов и рабовладельцев могла стать острой лишь тогда, когда рабство оказывалось достаточно массовым. <Однако Г. Ф. Ильин, как и другие сторонники рабовладения, признавал, что> классовые противоречия затушевывались патриархальностью отношений между рабом и рабовладельцем, спецификой применения рабского труда главным образом в домашнем хозяйстве, преобладанием женщин - рабынь.

^* (Ильин Г. Ф. Вопрос об общественной формации..., с. 179.)

^** (Ильин Г. Ф. Вопрос об общественной формации..., с. 177.)

<В целом> Г. Ф. Ильин занимал позицию, аналогичную упомянутой выше точке зрения Д. А. Сулейкина. Основными чертами рабовладения в древней Индии Г. Ф. Ильин считал его неразвитость, выражавшуюся, в частности, в отсутствии крупных рабовладельческих хозяйств в земледелии и в ремесле, применение рабского труда в основном в домашнем хозяйстве, патриархальность рабства, связанного с натуральным производством, неотчетливость различий между категориями свободных и рабов.

Конкретные характеристики особенностей рабства <в работах 50-х годов> даже с учетом некоторых уточнений и новых данных <...> сохраняют свое значение. Однако в 60-х годах, когда в ходе дискуссий об "азиатском способе производства" тезис о рабовладении в древности стал во все большей степени подвергаться критике, подход Г. Ф. Ильина к изучению древнеиндийского общества изменился и этот же материал стал получать несколько иное истолкование, центр внимания был перенесен со специфики древнеиндийского рабовладения на черты, сближающие его с античным. Вследствие этого некоторые интересные наблюдения не получили в дальнейшем развития.

В частности, анализ термина "даса" отчетливо показывал, что так назывались многочисленные категории зависимых, которых причислить к рабам в обычном понимании невозможно. Автор отмечает также, что слово "дасья" имеет значение не только "рабство", но - и это главное - "услужение". Представляется важным замечание о том, что в древнеиндийских источниках не нашлось места для категории вольноотпущенников, распространенной в античности в период развитого рабовладения, и нет соответствующего термина.

Эти и подобные наблюдения хорошо согласуются с оценкой рабства как примитивного, неразвитого. "Нет никаких данных, на основании которых можно было бы заключить о значительной роли рабского труда (в сельском хозяйстве. - Е. М.): упоминаемые в наших источниках рабы - это все подсобные работники или домашние слуги..."^*. Это высказывание <...> в целом представляется правомочным и в настоящее время. Однако утверждение о том, что общество со столь незначительной ролью рабского труда в производстве может быть отнесено к рабовладельческой формации, слишком уязвимо для критики.

^* (Ильин Г. Ф. Особенности рабства в древней Индии, с. 42.)

Позднее мысль о существовании рабовладельческой формации была развита в статье А. М. Осипова для "Советской исторической энциклопедии"^*. В своей периодизации он выделил "период развитого рабовладельческого общества и его разложения (ок. IV в. до н. э. - ок. V в. н. э.)". Он обосновывал это тем, что, по его словам, существовало рабовладельческое производство для рынка в некоторых районах Индии, в частности в Магадхе. Период наивысшего расцвета рабовладельческого строя (в I - III вв. н. э.) он связывал с развитием международных торговых связей Индии, предполагая, что высокий уровень товарного производства являлся следствием развития товарного рабовладельческого хозяйства. В свою очередь, рост обмена и разделение труда были вызваны, по его мнению, строительством дамб и отводящих каналов для борьбы против опустошительных наводнений в Магадхе.

^* (Осипов А. М. Очерк истории Индии в древности (раздел в ст. "Индия"). - СИЭ. Т. 5, М., 1964, стб. 847 - 851.)

Характер указанной публикации не позволял автору аргументировать эти положения. Между тем возразить против этой гипотезы можно многое. Так, массовый экспорт изделий индийских ремесленников и некоторых специфических продуктов сельского хозяйства, главным образом пряностей, легко объяснить связью ремесленников и незначительной части крестьян с рынком, о чем имеется большой фактический материал в источниках. Роль же рабовладения в обмене еще предстоит установить. Большое сомнение вызывает факт мелиоративного строительства в Магадхе в сколько-нибудь существенных масштабах. Если же крупные общественные работы производились, то в основном руками общинников, о чем также есть свидетельства. Наконец, понятие "развитого рабовладения" более или менее ясно, когда речь идет об античном варианте, поэтому такое определение предполагает аналогичный уровень развития общественных отношений в Индии. Если это не так, то необходимо предварительное определение комплекса показателей, которые оправдывали бы применение этого понятия к Индии. <...>

В опубликованной в 1963 г. статье "Основные проблемы рабства в древней Индии" Г. Ф. Ильин отводит рабству гораздо более важную роль в экономической жизни, чем в своих ранних трудах, стремится показать применение рабского труда в самых различных сферах. Однако, на наш взгляд, его высказывания в защиту гипотезы рабовладельческого строя не являются аргументированными.

Так, автор пишет: "Одним из блестящих подтверждений правильности материалистического учения о единстве исторического процесса служит то, что рабство и в Индии, и в Греции или Риме по своим основным признакам было поразительно похожим"^*. В подтверждение этой мысли Г. Ф. Ильин приводит большой исторический материал, касающийся статуса индийских рабов. Тем не менее эти естественные черты сходства не решают интересующего нас вопроса. Более важен в этом плане другой вывод Г. Ф. Ильина: "На каждого раба приходилось несколько потенциальных рабов - людей, находящихся в разной степени зависимости, т. е. прошедших неодинаковые расстояния на пути превращения их в действительных рабов. Что касается форм зависимости, то они в древней Индии отличались исключительным многообразием, причем одна незаметно переходила в другую"^**. Именно преобладание различных форм зависимости, переходных к рабской, представляется характернейшей чертой древнеиндийского общества, указывающей на слабое развитие рабовладения и позволяющей предполагать, что рабство в Индии осталось на ранней стадии.

^* (Ильин Г. Ф. Основные проблемы рабства в древней Индии. - История и культура древней Индии. М., 1963, с. 120.)

^** (Ильин Г. Ф. Основные проблемы рабства в древней Индии. - История и культура древней Индии. М., 1963, с. 151.)

Решающее значение для нас имеют данные об использовании труда рабов в производстве.

Труд рабов применялся в крупных земледельческих хозяйствах, принадлежавших царю и частным лицам. По мнению самого Г. Ф. Ильина, "число рабов в хозяйстве определялось возможной загрузкой их в течение всего года. Поэтому даже рабовладельческие хозяйства базировались, наверное, не исключительно на рабском труде, даже в крупнейших из них рабов было не очень много. И в напряженные периоды (сев, жатва) наемные работники, видимо, преобладали"^*. В царском поместье, судя по "Артхашастре", преобладали кармакары и арендаторы, а не рабы. Сдача земли в аренду широко практиковалась крупными земельными собственниками. Таким образом, ограниченность применения рабского труда в этих "рабовладельческих" хозяйствах, по существу, признается самим Г. Ф. Ильиным. <...> Он упоминает крупные землевладельческие хозяйства, где применяли труд рабов, наемных работников и арендаторов, - царское, о котором говорится в "Артхашастре", и поместье некоего Линдаки, о котором говорится в "Махавагге".

^* (Ильин Г. Ф. Основные проблемы рабства в древней Индии. - История и культура древней Индии. М., 1963, с. 142.)

В вышедшей в 1969 г. монографии, к которой мы обратимся ниже, помимо указанных примеров приводятся еще сведения из джатаки № 484 о поместье, где половину земли обрабатывали арендаторы, а остальную - слуги и рабы^*. Другие примеры представляются неубедительными. Так, причисление дасов-илотов у шакьев и колиев к социально-экономической категории рабов, на наш взгляд, неправомерно, поскольку дасы в <...> ганах и сангхах (кшатрийских олигархических республиках) представляли основное земледельческое население, имевшее собственное хозяйство. Когда же речь идет о дасах безотносительно к производительному земледельческому труду, нет оснований говорить о крупном земледельческом хозяйстве рабовладельческого типа ввиду многозначности термина "даса" и применения труда рабов в основном в домашнем хозяйстве, в качестве слуг.

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия. Исторический очерк. М., 1969, с. 353 - 354.)

Конечно, столь скудные данные не могут служить аргументом в пользу широкого распространения рабовладельческих латифундий. Между тем Г. Ф. Ильин делает на этом основании весьма далеко идущие выводы. По его мнению, именно крупные рабовладельческие хозяйства "определяли объем и формы товарообмена, денежного обращения и т. д. Им принадлежала и важная политическая роль, ибо от их существования и размеров в немалой степени зависели отношения внутри господствующего класса - между царем, вельможами, кшатрийской знатью, жречеством и т. д."^*. Излишне говорить, сколь желательно было бы подкрепить эти мысли о возможном значении крупных рабовладельческих поместий данными источников.

^* (Ильин Г. Ф, Основные проблемы рабства..., с. 142.)

Все же Г. Ф. Ильин вынужден признать, что "в источниках более всего сведений содержится о труде рабов в домашнем хозяйстве"^*. Опровергая тех историков, которые делают из этого вывод о непроизводительном использовании рабов, Г. Ф. Ильин выдвигает три положения. Во-первых, частое упоминание домашних рябов, непропорциональное их действительному удельному весу в обществе, обусловлено характером источников. Во-вторых, домашний труд включал важные производственные процессы: "молотьбу, помол зерна, очистку риса, выжимку масла, уход за скотом на усадьбе, изготовление молочных продуктов, транспортировку грузов, доставку воды, заготовку топлива и т. д.". По мнению Г. Ф. Ильина, "работы по дому, даже не приводящие непосредственно к созданию материальных ценностей", имеют отношение к производству, так как "освобождаются силы и время для деятельности других (особенно в мелких хозяйствах)"^**. В-третьих, Г. Ф. Ильин указывает на значение субъективного фактора: соображения хозяйственной целесообразности использования рабов на неответственных работах и желание древних индийцев переложить на плечи рабов ритуально нечистые работы.

^* (Ильин Г. Ф, Основные проблемы рабства..., с. 145.)

^** (Ильин Г. Ф, Основные проблемы рабства..., с. 145 - 146.)

Признавая, что рассуждения Г. Ф. Ильина во многом справедливы, приходится отметить, что его доводы не могут быть решающими.

Труд по переработке и утилизации сельскохозяйственной продукции, разумеется, необходим, и его нельзя считать совершенно непроизводительным, но все же качественно он отличается от полевых работ, являющихся основными. Именно формы организации труда в земледелии определяют лицо аграрного общества. Поэтому о характере общественных отношений мы должны судить, имея в виду прежде всего непосредственного производителя - крестьянина, а не носящего ему в поле обед раба^*. Работа (действительно весьма обременительная), которую выполняли в домашнем хозяйстве рабы, в индийских семьях до сих пор ложится в значительной степени на плечи женщин. Неудивительно, что в древности в богатых домах она поручалась даси - служанкам, которые вообще чаще упоминаются, чем мужчины-дасы. <...>

^* (Ильин Г. Ф, Основные проблемы рабства..., с. 159, прим. 138 (ссылка на джатаку № 520).)

Г. Ф. Ильин считает, что труд рабов применялся также в ремесленном производстве, прежде всего в царских мастерских. <...> Это заключение основывается на одном лишь месте "Артхашастры", где говорится о прядильщицах, работавших на царя^*. Среди них четко выделяются категории лично свободных и зависимых от царя. Среди первых названы женщины, не имевшие средств существования, - вдовы, калеки, "девочки, содержащие самих себя", и какие-то другие женщины; среди вторых были работницы, формально считавшиеся рабынями царя, - состарившиеся гетеры и девадаси (храмовые танцовщицы), неспособные добывать пропитание своей профессией, а также преступницы, отрабатывавшие штраф и присужденные к пожизненному рабству. Лица этой второй категории могут быть лишь условно названы рабынями, ибо с таким же успехом может быть назван рабским производительный труд заключенных в любом обществе (это относится и к оценке других категорий преступников, осужденных на принудительные работы на определенный срок или пожизненно, например в царских рудниках). Между прочим, к подобной оценке склонялся прежде и Г. Ф. Ильин. В частности, он писал, что "лиц, осужденных на работы в рудниках, невозможно назвать рабами"^**.

^* (Артхашастра II. 23.)

^** (Ильин Г. Ф. Особенности рабства в древней Индии, с. 45.)

Использование труда заключенных не является специфически рабовладельческой формой эксплуатации. По крайней мере часть преступниц трудилась непосредственно в сутрашале (царской прядильной мастерской), а может быть, здесь и жила. Большинство же прядильщиц работали на дому, оплачивались сдельно и поощрялись подарками. Таким образом, сутрашала представляла собой одновременно подобие женской тюрьмы и работного дома. Свободным женщинам здесь давали возможность зарабатывать себе на пропитание, трудясь на царя.

Ценность этого примера для доказательства участия рабов в ремесленном производстве весьма сомнительна. Что касается других царских мастерских, то там рабы просто не упоминаются, и это лишает почвы рассуждения о возможности использования рабов на неквалифицированных работах. Г. Ф. Ильин не приводит в рассматриваемой статье ни одного свидетельства существования рабов-ремесленников. Конечно, рабы все-таки были, но роль их в ремесленном производстве была ничтожной.

По предположению Г. Ф. Ильина, для работы в скотоводческих хозяйствах н качестве пастуха наиболее естественным было использование раба^*. Однако труд пастуха оплачивался на договорных началах десятой долей молочной продукции стада, а ущерб, причиненный хозяину из-за плохого присмотра или гибели животного, возмещался за счет пастуха, что, естественно, предполагает наличие у него достаточных материальных средств. Это не исключало, конечно, той или иной степени личной зависимости пастуха от хозяина, но рабством такие отношения вряд ли можно назвать.

^* (Ильин Г. Ф. Основные проблемы рабства..., с. 143.)

Подытоживая, можно сказать, что Г. Ф. Ильин сильно преувеличил роль рабского труда в производстве, он не смог подкрепить аргументацию своих ранних работ сколько-нибудь убедительными новыми доказательствами в пользу господства рабовладения в древней Индии. В то же время он не включил в них сведения о явлениях, которые подвести под разряд рабовладельческих не удается.

Статья 1963 г. <...> была включена без каких-либо существенных дополнений и изменений в монографию "Древняя Индия" (гл. XIV). Таким образом, нет необходимости рассматривать вновь фактическую сторону доказательств Г. Ф. Ильина и его уже известные основные посылки. Поэтому, не вдаваясь в подробный анализ данного труда, коснемся лишь некоторых теоретических вопросов.

Прежде всего привлекает внимание подход к понятию формации. Г. Ф. Ильин считал неправомерным желание историков убедиться, "что в основных сферах производства господствовал рабский труд"^*. При этом он апеллировал к примерам Англии середины XVII в., Франции конца XVIII в. Нам кажется, что подобное сравнение правомерно только потому, что нам известно дальнейшее развитие этих стран, сами же общества были переходными. Но если принять эту аналогию, не правильнее ли было бы основной линией развития считать феодальную, приведшую к бесспорному господству феодального способа производства во всех сферах <...>, а не рабовладельческую, остановившуюся на начальной стадии? Поскольку труд рабов не играл существенной роли в основной сфере производства - сельском хозяйстве, а также и в ремесле, если рабовладельческий уклад не имел будущего, то в чем смысл приложения понятия "рабовладельческий способ производства" к такому обществу?

^* (Ильин Г. Ф. Единство исторического процесса. - Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. М., 1966, с. 173. Эта же мысль в работе: Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 360.)

В книге "Древняя Индия" Г. Ф. Ильин писал: "Древнее общество становится рабовладельческим задолго до того, как рабство начинает играть решающую роль в основных сферах производства (если это вообще случается). При переходе от бесклассового общества к классовому вследствие принципиального различия между ними наличие даже незначительного рабовладельческого уклада могло стать определяющим и наложить свой отпечаток на все стороны жизни: отношения между свободными, государственный строй, семейные отношения, идеологию и т. д."^*. Было бы неправильным не принимать во внимание влияния рабовладельческого уклада, в частности, на надстройку. Нельзя, однако, не отметить, что до настоящего времени не было убедительных попыток доказать рабовладельческий характер надстроечных институтов в древней Индии. Это считают само собой разумеющимся, поскольку принимается, что общество рабовладельческое. В монографии "Древняя Индия" специфика надстроечных институтов в этом плане осталась, по существу, нераскрытой, и надо признать, что это вообще задача нелегкая. До сих пор исследования велись больше по линии изучения конкретных обществ (принадлежность которых к рабовладельческой формации теперь в большинстве случаев подвергается сомнению), чем в плане выявления закономерностей рабовладельческой надстройки в целом.

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 360.)

Что касается древней Индии, то ей присущи черты, свойственные "варварскому" обществу: в частности, огромная роль общинной и племенной структуры в государственной организации, господство обычного права при отсутствии государственной кодификации, распространенность выкупных платежей в качестве наказания (в таком важном памятнике, как "Артхашастра", эта форма наказания преобладает), ордалии и т. д. Все это наводит на мысль о сходстве многих надстроечных явлений с соответствующими институтами у древних германцев или древних славян в раннеклассовый период (хотя приходится, разумеется, сделать некоторую поправку на многовековое воздействие государственной машины).

Вернемся, однако, к проблеме способа производства.

По мнению Г. Ф. Ильина, "рабство выступало оптимальной формой эксплуатации" и благодаря этому могло оказывать определяющее воздействие на первобытнообщинную среду, каковой он считает сельское население, объединенное в общины. При этом допускается существование и некоторых других форм эксплуатации - аренды, ростовщической кабалы, наемного труда и др.^*. Если предположить, что общинники действительно представляли первобытный уклад, мысль о ведущей роли рабства казалась бы убедительной. Но ведь общинники отдавали свой прибавочный продукт государству, платили поземельный налог. Даже приняв точку зрения Г. Ф. Ильина, отказывающегося квалифицировать эти отношения как эксплуатацию, невозможно игнорировать коренное различие между этими налогоплательщиками и людьми, живущими в условиях первобытного коммунизма <...> Чтобы отстоять свою позицию, Г. Ф.Ильину нужно было бы также доказать принципиальное различие между налоговым изъятием прибавочного продукта в древности и в средневековье.

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 360.)

Феодальные формы эксплуатации были исключены из сферы рассмотрения авторов "Древней Индии" и освещаются только в последнем разделе книги, где они излагают свои представления о генезисе феодализма во II - VI вв. н. э.

В книге приводится обоснование их позиции по данному вопросу, сводящееся к тому, что эксплуатация возможна лишь при наличии частной собственности на землю. "Налоговое обложение нельзя считать прямой эксплуатацией (присвоением чужого труда собственником средств производства)", - писал Г. Ф. Ильин, ибо общинники сами в массе были собственниками используемых ими средств производства^*.

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 369.)

Таким образом, здесь предполагается, что в процессе феодализации земледельцы должны были потерять собственность на средства производства, хотя фактически мы наблюдаем в средние века куплю - продажу земельной собственности общинников, не говоря уже о том, что арендаторы обычно имели свой инвентарь и тягловых животных. По мнению авторов, когда складывалась частная феодальная собственность, понимаемая как монопольная собственность с правом распоряжения и отчуждения, платежи крестьян становились рентой; для объяснения же изъятия прибавочного продукта в древности "господствующим классом, использующим свое доминирующее положение в социальной, политической и идеологической сферах", вводится понятие "косвенной эксплуатации"^*, что, конечно, уже является шагом вперед, поскольку признается факт эксплуатации. Но это не устраняет противоречия. В самом деле, ведь различие здесь остается чисто юридическим.

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 369.)

Кроме того, необходимо заметить, что изъятие прибавочного продукта у общинников производилось самым что ни на есть прямым, непосредственным способом. Под косвенной же эксплуатацией обычно подразумевается замаскированная дополнительная внеэкономическая эксплуатация (через так называемые косвенные налоги), т. е. не только по существу, но и в ассоциативном плане введенный авторами "Древней Индии" термин неудачен. Можно предположить, что поземельный налог именуется также "дополнительной эксплуатацией", потому что рассматривается как дополнительный источник богатства по отношению к основному, представленному рабовладельческим хозяйством. Однако и это словоупотребление неудачно, так как "дополнение" оказывается много больше того, что оно дополняет.

Легко заметить, что сам подход авторов к проблеме собственности чисто правовой. <...> В какой-то степени понимание этого нашло отражение в книге "Древняя Индия". В гл. XIII Г. М. Бонгард-Левин писал о "множественном" характере земельной собственности, предполагавшем, что "одна и та же земля могла принадлежать сразу нескольким совладельцам, хотя права каждого из них были ограничены". Столь же резонно этот автор отмечал, что в Индии "второй половины I тысячелетия до н. э. существование только чистых форм земельной собственности вряд ли было возможно"^*. Понятно, что эти высказывания находятся в полном противоречии с отмеченным выше юридическим подходом к проблеме собственности. Но поскольку мысль о "множественности" собственности не была доведена до логического конца, это противоречие осталось как бы не замеченным авторами книги. Более того, переход к феодализму они видят, вопреки действительным отношениям при этом способе производства, в экспроприации средств производства у непосредственных производителей и формировании теперь уже феодальной частной собственности (в указанном выше юридическом смысле) как собственности монопольной. <...>

^* (Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия, с. 316.)

В значительной степени позиция сторонников концепции рабовладения обусловлена недостаточной разработанностью общей теории докапиталистических формаций и, как следствие, противоречиями и неясностями в понятийном аппарате в конкретных экономических и исторических трудах. <...>

С конца 50-х годов в нашей печати вновь стали появляться выступления в пользу феодальной формации в древней Индии.

В 1959 г. мнение о "сложившемся феодальном строе", отразившемся в "Артхашастре", высказал И. П. Байков. Эту идею он обосновывал тем, что Каутилья рисует классовое общество с сословно-кастовым строем и натуральной рентой, основанной на внеэкономическом принуждении. "Мы не находим в индийской деревенской общине и среди правящего класса феодала такого типа, который был в ряде стран Европы. Но это положение вовсе не означает, что главное и принципиальное - экономические отношения между основными производителями и классом, который существовал за счет этих производителей, - носит иной, нефеодальный характер"^*.

^* (Байков И. П. "Артхашастра" -памятник большой исторической ценности. - Артхашастра, или Наука политики. М. - Л., 1959, с. 545.)

B 1965 г. во время дискуссии об общественных формациях на Востоке в Институте народов Азии АН СССР Р. А. Ульяновский выступил против положения об обязательности прохождения Индией рабовладельческой стадии и в пользу идеи непосредственного перехода ее к феодализму. Критикуя Г. Ф. Ильина, он заявлял, что "Индия не знала рабовладельческого хозяйства как решающей общественно-экономической структуры... Представление же о том, что домашнее рабство или какие-либо другие отношения, не являющиеся ведущими в общественной жизни, определяли всю систему отношений между свободными людьми (крестьянами - общинниками. - Е. М.) и государством, - это представление по меньшей мере спорно"^*.

^* (Ульяновский Р. А. Некоторые вопросы марксистско-ленинского учения о формациях и проблемы современного аграрного строя в странах Востока. - Общее и особенное..., с. 187 - 188.)

Автор настоящей работы посвятил ряд своих статей критике рабовладельческой концепции и обоснованию идеи существования в Индии в древности феодального уклада. <...>

<...> Изучение проблемы социально-экономического строя наталкивается на многие трудности как субъективного, так и объективного порядка. К последним относятся: скудность фактического материала, неполная изученность источников, недостаточная разработка теории докапиталистических формаций. Методологические трудности, по-видимому, могут быть легче преодолены при отказе от изолированного изучения древности и средневековья, при дальнейшем широком их обсуждении. Достижения советской исторической науки в целом и совместные усилия индологов, несомненно, приведут к убедительному решению этой спорной проблемы.