Дурга

 Мы выроем себе могилы, мы сами себя закопаем. 
 Нам приходится быть и могильщиками и трупами.

(Песня немецких горняков)

Ее худые пальцы судорожно сжимали кирку, и в полумраке она ударяла ею о черную породу, которая обламывалась и падала к ногам с тихим шорохом. Дурга поставила корзину между ног и наполнила ее кусками угля. Потом она на минуту присела на корточки и положила правую руку на лоб. Она не обращала внимания на то, что ноги ее были в воде выше лодыжек. Газы от взрывов, зловоние карбидовых ламп отравляли воздух, вызывая кашель и тошноту. Дурга закрыла глаза и тихо застонала. "Давай, давай, - если я тебя еще раз поймаю, наложу штраф в три анны!" Голос надсмотрщика доносился до нее как бы издалека. Но Дурга поднялась и автоматически продолжала работать.

Когда три года назад Дурга покинула отцовский дом, она ушла недалеко. Уже на шоссейной дороге ее остановил хорошо одетый мужчина и спросил, куда она направляется. Дурга робко ответила, что ищет работу потому, что у них отняли землю. Мужчина сказал, что это очень кстати, так как он как раз подыскивал рабочих для Джхарии. Дурге это название ничего не говорило. Может быть, она бы и призадумалась, если бы знала, что так называются самые крупные каменноугольные шахты Индии. Но она недолго расспрашивала и взобралась вместе с другими девушками и мужчинами на грузовик, который вскоре появился на дороге и увез ничего не подозревающих людей в черный ад.

История индийской угольной промышленности началась недавно. Для мелких мастерских добританской Индии не требовалось много угля; только с появлением железных дорог, текстильных и джутовых фабрик потребность в угле вдруг чрезвычайно возросла. Центрами угольной промышленности стали Джхария в Бихаре и Ранигандж в Бенгалии; они дают почти 80% всей добычи. Почти все шахты принадлежат британским компаниям.

Никогда Дурга не забудет того дня, когда она пришла в Джхарию. Вместе с другими "новенькими" ее привели в общежитие. Согласно предписанию, жилые помещения должны иметь площадь в 30 кв. м при высоте в 2,3 м. На каждого жильца должно приходиться 11 кв. м. Но кто считается с этими предписаниями? В одной комнате ютятся не только целые семьи, но иногда и по нескольку семей вместе. Нередко в одной комнате проживает до 10-15 человек. Мы согрешили бы против истины, если бы сказали, что переутомленная Дурга с чувством отвращения бросилась на свою кровать, ибо кроватей здесь вовсе не было. Спали на соломе, иногда покрытой старым мешком.

На следующий день рабочих и работниц разбудили на рассвете. Умыться они не смогли потому, что водопровода 160 не было. Для отправления естественных надобностей нужно было выходить в поле, так как уборных тоже не было. После работы горняки не могли насладиться освежающим купаньем, так как не было ни бани, ни душа. Не было даже места, где приготовить пищу, и поэтому шахтеры, прежде чем выйти на работу, просто набивали рты горстью холодного риса.

Но, когда Дурга стояла внизу в шахте, она с сожалением вспоминала об этом жилище. В шахте было темно и сыро. Часто приходилось стоять по колено в воде. Не было никакой вентиляции. Рабочим приходилось для закладки взрывчатки бурить породу ручными бурами; уголь выламывали самым примитивным инструментом и дробили киркой. Буровые машины были неизвестны. Так приходилось работать по 9 часов шесть дней в неделю. Дурга не знала, что ее предшественники всего несколько лет назад работали ежедневно по 12 часов. Лишь в 1935 г. были введены девятичасовой рабочий день и 54-часовая неделя.

За этот труд мужчины получали, в зависимости от рода работы, от двух до шести рупий в неделю. Дурга получала, как новенькая, полторы рупии. Позже, сказали ей, она сможет повысить свой недельный заработок до трех рупий. Дурга не знала, что из себестоимости тонны угля, составляющей 2 рупии 15 анн 8 паисов, на заработную плату приходилось только 11 анн 6 паисов. Заработная плата никогда не выплачивалась аккуратно. Как-то не платили ничего в течение двух недель, потом в течение трех недель. Затем вдруг уплатили все сразу. Заработная плата начислялась по количеству добытых бадей угля. Но на каждой шахте бадьи были разного размера. А бригадир охотно обсчитывал рабочих при сдаче бадей, присваивая себе разницу. Уже после нескольких дней работы Дургу научили опасаться "ганга" - работы в группе. В "ганге" надсмотрщик получает заработную плату за всех, но дает рабочим не деньги, а квитанции на получение товаров в лавке, которая в большинстве случаев находится в его же ведении и принадлежит компании. И если надсмотрщик имеет против кого-нибудь зуб, то в виде "штрафа" он производит вычеты из заработной платы, иногда удерживая всю ее целиком. Но ведь рабочему нужно жить, и поэтому он берет в кредит у "сострадательного" надсмотрщика. Тогда тот отдает рабочему его законную заработную плату в виде займа, а на следующей неделе удерживает уже часть получки в качестве процентов.

Что могла купить Дурга на свой заработок? Со времени войны цены на продовольствие по меньшей мере утроились, а заработная плата увеличилась лишь на 50%. Ежедневный рацион чернорабочего должен, по расчетам физиологов, содержать не менее 4500 калорий. Если бы индийский горнорабочий мог получать хотя бы 2600 калорий, он был бы счастлив. Но на это он должен был бы израсходовать весь свой заработок, так как уже до войны самое скромное питание обходилось в шесть рупий в неделю. "А как же я куплю одежду и обувь?" - спрашивает себя Дурга. В шахте обувь очень нужна, так как щебень постоянно ранит ноги. Однако из-за того, что в шахте все время проступали грунтовые воды, никто из индийских шахтеров не носил обуви, и их "гордый" шахтерский мундир состоял из черных от угля лохмотьев.

Дурге повезло, она еще ни разу не болела. Она была еще молода и только недавно стала работницей в шахте, поэтому ее организм лучше сопротивлялся заболеваниям. Но почти все пожилые горняки были тяжело больны. Силикоз здесь еще не самое страшное и не единственное заболевание. В шахтах ведь тоже не было уборных, и рабочие отправляли свои надобности там, где они находились! Вода, в которой они на работе стояли целыми часами, содержала миллионы мелких личинок губительных глистов. А за неимением питьевой воды рабочим часто приходилось пить эту воду. Поэтому 98% горнорабочих страдали глистными заболеваниями. В шахтах часто случались разрушительные катастрофы. Штреки крепились недоброкачественным лесом; там, где ходили угольные вагонетки, они были узки и слабо освещались, штольни были наполнены ядовитыми газами. Жизнь индийского горнорабочего была недолговечной, а если он заболевал, то мог умереть с голоду потому, что ни страхования по болезни, ни пособий по безработице, ни отпусков здесь не полагалось.

Дурга даже не удивлялась тому, что, будучи женщиной, должна была работать в шахте. Еще в 1920 г. женщины составляли 69% всех занятых под землей горнорабочих. Позже под воздействием общественного мнения и профсоюзов этот процент снизился до 13 и в конечном 162.

Счете применение женского труда на подземных работах было запрещено.

Когда во время последней войны начались волнения среди горнорабочих, восставших против бесчеловечных условий труда и жизни, запрещение женского труда в шахтах было отменено, и с тех пор под землей снова работало до 20 тыс. женщин. Утверждали, что в этом виновата нехватка рабочих рук. Однако в стране имелись тысячи безработных и в том числе много горняков, которые предпочитали голод и голодную смерть возвращению в черный ад. Но вместо того, чтобы предложить им более высокую заработную плату, на подземные работы вновь направили женщин. Из тысячи детей этих женщин вскоре после рождения умирало 137 младенцев, а от родов умирало семь матерей из тысячи женщин, работавших в шахтах, хотя по закону они имели право на отпуск до и после родов и им полагалась недельная заработная плата почти в шесть рупий. Предписывалось также устраивать детские ясли и выдавать молоко. Однако обследования установили, что ни одно из этих постановлений не соблюдалось. И когда Дурга плакала, сокрушалась и хотела возвратиться домой, подруги утешали ее, говоря: "О, тебе повезло, ты не была здесь во время войны, тогда было еще хуже". А если Дурга недоверчиво усмехалась: "Может ли быть еще хуже?", они рассказывали следующее.

Ни один из бывших горнорабочих не мог устроиться в другой отрасли промышленности. В горнопромышленных районах только тот получал продукты по твердым ценам, кто по меньшей мере пять дней в неделю работал в шахте. За это можно было ежедневно покупать два фунта пшеницы или риса, причем один фунт продавался по твердой цене, а второй - по рыночной. А за каждый день, когда горнорабочий не спускался в шахту, у него, у его жены и детей вычитался суточный паек. А кроме пайковых продуктов, ведь ничего другого не было - ни молока, ни жиров, ни овощей, - ничего! Если горнорабочий заболевал, то он должен был голодать вместе со всей семьей. Нетрудоспособные и инвалиды не получали никаких продуктов. Не получали их и девочки старше 12 лет - ведь они могли идти работать на шахту! Продовольственные карточки выдавались не рабочему, а управляющему шахтой, который нередко присваивал часть пайка, чтобы перепродать на черном рынке.

"Счастливица Дурга, тебе не приходилось "это переносить!"

На Конференции международной федерации горнорабочих, состоявшейся в Париже в августе 1945 г. С. А. Данге, заместитель председателя Всеиндийского конгресса профсоюзов, сказал следующее:

У индийского горнорабочего самый длинный рабочий день, самая низкая заработная плата, самые худшие в мире технические условия, и поэтому он раньше истощается и раньше умирает, чем любой другой горняк или рабочий. Угольные копи Индии - это не что иное, как могилы горняков".