Тагор без титула

Время шло вперед, обстоятельства изменялись, а с ними вместе менялся и Тагор. В последние 20 лет своей жизни он стал другим человеком. В 1919 г., после того как в Амритсаре несколько сот индийцев были зверски убиты английскими солдатами, Тагор отказался от английского рыцарского звания и титула "барона", сообщив об этом генерал-губернатору в письме, которое стало знаменитым:

"Мы убеждены, что чрезвычайная жестокость мер, направленных против несчастных людей, и метод их применения беспримерны в истории цивилизованных правительств. Если учесть, что с безоружным и беспомощным населением так поступили власти, располагающие отличной организацией для уничтожения человеческих жизней, то не может быть и речи о политической целесообразности или тем более о моральном оправдании... Самое меньшее, что я могу сделать для моей страны, это присоединиться к протесту миллионов моих соотечественников... Настало время, когда ордена и знаки почета становятся жгучим позором... Я, со своей стороны, хочу, избавившись от всех наград, стать в ряды моих соотечественников... Эти причины побуждают меня обратиться к вашему превосходительству с просьбой освободить меня от чести состоять в рыцарском сословии".

В последующие годы Тагор непоколебимо стоял на стороне миролюбивых народов, становившихся жертвами фашизма в Китае, Эфиопии, Испании, Австрии, Чехословакии.

"Здесь издалека мы наблюдали за тем, с каким коварством британские государственные деятели выбили почву из-под ног Испанской республики. Но мы видели также, как группа отважных англичан отдала свою жизнь за Испанию", - писал Тагор об англичанах - участниках интернациональных бригад.

В 1930 г. открылась новая глава в жизни Тагора. Он посетил Советский Союз и писал в одном из писем:

"Наконец, я прибыл в Россию. Все, что я вижу, - чудесно. Не похоже на другие страны. В корне отлично. Они всколыхнули всех... И не только в Белоруссии, но и среди полуцивилизованных народов Средней Азии они распространяют образование с быстротой наводнения. И нет предела их неустанной энергии, направленной к тому, чтобы открыть этим народам доступ к вершинам науки. В театрах огромные толпы народа, и основные зрители - крестьяне и рабочие. И нигде их не оскорбляют. В двух-трех учреждениях, которые я до сих пор посетил, я обратил внимание на духовное возрождение и торжество проснувшегося человеческого достоинства".

(Перевод М. Кафитской)

И в другом письме:

"Первое, что я понял, вступив на русскую землю, это то, что класс крестьян и рабочих сделал, по крайней мере в области просвещения, такие огромные успехи в течение этих нескольких лет, подобных которым у нас за последние 150 лет и не сыщешь. А ведь эти люди были раньше такими же голодными, беспомощными, угнетенными и необразованными, как наши индийские массы... Наше самое заветное желание - народное просвещение, такое, которое я не смел представить себе даже в своем воображении, - здесь претворено в жизнь в бескрайних масштабах. И все снова и снова я спрашиваю себя: "Как стало возможным такое великое чудо?"

В Советском Союзе Тагор нашел осуществленной свою мечту о просвещении народов, об уничтожении различий между бедными и богатыми, о братской дружбе всех рас и народов. Все это произвело на него глубокое впечатление и определило его жизненный путь до самого конца.

6 мая 1941 г., в день своего восьмидесятилетия, престарелый поэт произнес в Шантиникетане последнюю речь, которую можно считать его духовным завещанием:

"Оглядывась назад, я вижу рушащиеся развалины цивилизации, рассыпавшиеся, как огромная куча навоза. И все же я не совершу тяжкого греха - не потеряю веру в человека. Я заглядываю вперед, в новую главу его истории. Быть может, эта утренняя заря взойдет на том же восточном горизонте, где восходит солнце. Придет день, когда непобедимое человечество вновь вступит на путь величия и славы, чтобы вопреки всем препятствиям вернуть утраченное человечеством наследство".

Три месяца спустя, 7 августа 1941 г., навсегда закрылись глаза одного из величайших индийцев нашего времени.