5

Некоторые западные туристы восхищаются, видя первобытный труд индийских крестьян или живописную нищету юга; из окон первоклассной гостиницы, спального вагона, автомобиля жизнь большого народа им кажется удачной театральной реставрацией далекого прошлого человечества. Вернувшись к себе, в Англию или в Америку, они раскрывают книгу, чтобы найти объяснение страны чудес, которую им удалось повидать. Сосуществование в Индии различных эпох, ее бедность, прялки или деревянные плуги западные авторы любят объяснять характером индийцев, их набожностью, мечтательностью, пренебрежением к технике и комфорту. Бесспорно, индийцы многим отличаются от западных европейцев, а тем паче от американцев. Комфорт без общего развития культуры вряд ли мог удовлетворить этот народ, издавна считающий, что стоит жить только такой жизнью, которую можно назвать достойной человека. Однако, чтобы понять глинобитные хижины крестьян или распространенность туберкулеза, напрасно строить психологические гипотезы, лучше заглянуть в историю.

За три тысячи лет до нашей эры города Индии были превосходно спланированы и снабжены канализацией. Много веков спустя, в первые столетия нашей эры, когда в лесах Великобритании различные племена жили первобытной жизнью, не предвидя ни Хартии вольностей, ни тех хартий, которые будут выдавать английские короли и королевы "Ост-Индской компании", индийцы строили морские суда, изготовляли кирпич и парфюмерию, затейливые ковры и мебель с инкрустацией, разводили сахарный тростник, выращивали редкостные цветы и (это способно потрясти многих англичан) обладали клиниками для животных. Университет в Таксиле славился далеко за пределами Индии; эта страна гордилась своими математиками, хирургами, астрономами, драматургами. Греческий посол, посетивший Индию в третьем веке до нашей эры, описал большой и богатый город Паталипутру, окруженный стеной с пятьюстами башен. Китаец Фа Сянь заверял восемьсот лет спустя, что Индия - богатейшая страна и что ее жители благоденствуют.

В пятнадцатом веке европейцы нашли морской путь в Индию. Португалец Паэс писал о Виджаянагаре: "Этот город снабжается лучше всех городов мира".

Феодальная Индия перед захватом ее англичанами представляла ряд государств, часто между собой враждовавших, как то было во Франции в пятнадцатом веке или в Германии в восемнадцатом веке. Это, конечно, облегчило дело завоевателей. Однако, когда на территорию Индии проникла "Ост-Индская компания", то есть купцы, быстро обросшие солдатчиной, страна, которую увидели европейцы, их поразила не бедностью, а богатством. Француз Тавернье писал, что даже в самых маленьких деревнях Индии можно всегда купить рис, муку, масло, молоко, разные овощи, сахар и сладости. Другой француз, Бернье, отметил большое количество навигационных каналов, искусственное орошение полей; он говорил, что индийцы экспортируют много тканей как хлопчатобумажных, так и шерстяных. Клайв, командовавший войсками английских захватчиков, говорил про Муршида- бад: "Этот город такой же большой, густонаселенный и богатый, как Лондон".

Многие путешественники семнадцатого и восемнадцатого веков утверждали, что Индия была страной с высокоразвитой цивилизацией. Она занимала первое место в металлургии и благодаря высококачественной руде и благодаря умению обрабатывать железо. Значительная часть территории была вспахана; Индию тогда называли "житницей народов". Индийцы экспортировали-в Европу шелк, красители, различные ткани, селитру, специи. На севере Индии было много примечательных писателей, среди них большой поэт Тулси Дас. В Агре был построен мявзолей Тадж-Махал, в котором сочетаются декоративность мусульманской архитектуры с чистотой и гармонией, присущими всему искусству Индии. На юге воздвигались огромные затейливые пагоды, как, например, знаменитый храм Мадуры. Это была эпоха расцвета индийской миниатюры.

Английский специалист по вопросам Индии Вера Энсти пишет: "Вплоть до восемнадцатого века Индия была страной в экономическом отношении сравнительно развитой, и индийские методы производства в организации промышленности и торговли могли выдержать сравнение с последними достижениями любой другой части света".

Нет, не загадочными свойствами индийской души можно объяснить колодцы с буйволами, голодных людей, неграмотность, прокаженных, а вполне ясными последствиями чужеземного ига.

В 1799 году резидент "Ост-Индской компании" Вечер писал: "Эта чудесная страна, которая процветала при самом деспотическом правительстве, превращается в руины". Год спустя от голода в Бенгалии умерло десять миллионов человек. После двадцати лет хозяйничанья "Ост-Индской компании" член английского парламента Фулертон заявил: "Поля больше не обрабатываются Огромные площади уже поросли кустарником. Земледельцев грабят, ремесленников притесняют: голод без конца повторяется, население вымирает".

1757 год, когда после битвы у Плесси англичане овладели Бенгалией, стал исторической датой в судьбе как Великобритании, так и Индии. До этого прядильные станки Манчестера мало чем отличались от станков Дакки. Английская промышленность выросла после захвата англичанами Индии. Шагнув вперед, Англия одновременно отбросила Индию назад Колонизаторы богатели, индийцы нищали Англия заполнила захваченную страну своими товарами За несколько лет население Дакки уменьшилось в пять раз. Умирали ткачи и кузнецы, умирали землепашцы.

Трудно восстанавливаются страны после войн или после стихийных бедствий, но никакие военные походы, никакие наводнения или землетрясения не могут сравниться с почти двухвековым английским господством. Независимой Индии всего девять лет: она сделала за столь короткий срок очень много; но наивно было бы думать, что можно в девять лет залечить вековые раны, накормить досыта, одеть, расселить, научить грамоте четыреста миллионов.

В Мадрасе я был в домах, где живут докеры. В маленькой темной комнате помещаются иногда две или три семьи; здесь же больные, здесь же рожают женщины. Еще тяжелее жизнь бедноты в Калькутте. Признаюсь, минутами я не мог смотреть ни на легкое голубоватое небо, ни на диковинные деревья, ни на красоту, которой было вдоволь вокруг меня давило человеческое горе. Я невольно возвращался в мыслях к трагедии, пережитой этим вдохновенным, прекрасным и добрым народом Даже если хочешь о многом забыть, есть вещи, которые не забываются.., А когда слышишь восторги иных западных туристов перед древней буколической жизнью крестьян Малабара или читаешь, что суеверие мешает индийскому бедняку жить гигиенично и обращаться к врачу за помощью, то хочется сказать, что если нет предела для взлета человеческого гения, то нет и предела человеческой низости. Рабиндранат Тагор незадолго до своей смерти написал: "Но какую Индию оставят они после себя, какую вопиющую нищету? Когда поток веков господства Англии наконец высохнет, сколько грязи и тины останется в его русле?"

По данным экономистов, население Индии в начале двадцатого века страдало больше от голода и нищеты, чем в начале восемнадцатого века. Представим себе жизнь Европы до того, как она захватила колонии: голод в Англии в шестнадцатом веке или во Франции в семнадцатом, когда по обочинам дорог валялись трупы умерших от истощения; проказу, чуму, холеру; виселицы на площадях европейских столиц; знахарей и шарлатанов; изуверство инквизиции; калек на папертях церквей; невежество и самодурство знати. Обо всем этом может прочитать любой англичанин или француз в курсе истории. Он может также сделать некоторые выводы и понять, что не темные крестьяне Индии, а просвещенные европейцы повинны в той вопиющей нищете, о которой писал Рабиндранат Тагор.

Было время, когда английские империалисты откровенно говорили, что Индия для них только добыча. Полезно напомнить признание Джойнсона Хикса: "Мы не завоевали Индию для индийцев. Я знаю, что на миссионерских собраниях говорят, что мы завоевали Индию, чтобы поднять уровень жизни индийцев. Это лицемерие. Мы завоевали Индию мечом и мечом будем ее удерживать. Мы будем удерживать ее как лучший рынок для сбыта английских товаров". Теперь, однако, некоторые англичане пытаются реабилитировать роль Англии в Индии. Одни это делают потому, что людям свойственно приукрашивать прошлое; куда приятней вспоминать стихи Киплинга, чем голод в Бенгалии, отдохновенней считать, что ты насадил оливковую рощу, а не лес виселиц. Другие считают, что, пока существуют колонии, необходимо изображать англичан в Индии как носителей прогресса и гуманности.

История, увы, не математика: ее можно написать по-любому. В прошлом году на Ассамблее Мира в Хельсинки выступал английский юрист Гарвей Мур, который сказал: "Поистине неблагородно утверждать, будто вся наша деятельность в Индии сводилась исключительно к ее эксплуатации. Мы почти объединили этот континент, и теперешнее правительство Индии унаследовало традиции и честного правления и беспристрастного правосудия". Разумеется, знакомство небольшой части индийцев, а именно интеллигенции, с английской культурой может быть отнесено к положительным явлениям; но ведь узнать Шекспира, Байрона, Диккенса, познакомиться с трудами Дарвина индийцы могли бы и без вице-королей. В Индию приехали не Шелли и не Ките, а генерал Клайв. Мур говорит, что англичане помогли Индии объединиться. Действительно, они завоевали одно за другим различные княжества; но они содержали много князей, поддерживая разъединение, а увидев, что теряют Индию, сделали все, чтобы рассечь этот "континент", как говорит Мур, на два государства. Что касается традиций "честного правления и беспристрастного правосудия", то в устах юриста эти слова звучат несколько неуместно. Можно вспомнить, как, подавив восстание в 1859 году, англичане сжигали стариков, женщин, детей. Они повторяли это чуть ли не до последних дней своего господства. Карательные экспедиции двадцатых годов нашего века и расправы в 1942 году с безоружными людьми никак не могут быть отнесены к проявлениям "честного правления". Да и суды были далеко не беспристрастными; достаточно вспомнить суд над Тилаком, которого осудили, хотя присяжные индийцы высказались за оправдание, или процесс лидеров рабочего движения в 1929 году, когда верховный судья, признав, что нет никакого состава преступления, приговорил подсудимых к каторге.

Избавившись от политического гнета, Индия теперь стоит перед задачей обрести экономическую независимость, самой изготовлять оборудование для промышленных предприятий, самолеты, автомобили; добывать уголь из своей богатой всеми ископаемыми земли, а не ввозить его из Англии, добывать нефть и многое иное.

Я радовался, когда видел строящиеся заводы, дома, больницы, школы. Жизнь Индии прежде измерялась столетиями, если не тысячелетиями. Теперь проводятся пятилетние планы, и даже приезжий чувствует, что страна идет вперед. Перед индийцами множество трудных проблем, они должны считаться, например, с огромным количеством людей, которые существуют только благодаря ручному труду. Домотканые одежды, которые стали почти обязательными, связаны куда больше с экономикой страны, чем с философскими системами, утверждающими приоритет сельской простоты, или с эстетическими нормами.

Я слишком мало пробыл в Индии, чтобы судить о том, насколько правильно то и или иное начинание; можно с радостью сказать-теперь это дело самих индийцев. Еще четверть века назад иные досужие европейцы спорили - на чем кончилась история Индии: на Гуптах или на Великих Моголах. Теперь и подросток знает, что каждый день истории Индии пишет ее народ. В детстве я читал о волнениях в Индии и всегда при этом думал - неужели индийцы, или, как мы тогда говорили, индусы, не добьются своего освобождения, и я счастлив, что увидел Индию, в которой хозяева - индийцы.