И еще о столице семи империй

Как-то я спросила одного из друзей, приехавшего в Индию по делам Внешторга всего на несколько месяцев, но давно интересовавшегося культурой и историей страны и ее народа:

- Как вы думаете, правильно говорят, что Дели - это не Индия?

- Да, конечно. Какая же это Индия? Вот Джайпур - это Индия, Гвалиор, Варанаси, Матхура - это Индия. А Дели - это почти европейский город. Ведь он населен чиновниками, которые получили образование в колледжах европейского образца. К тому же они сыновья чиновников, некогда обученных англичанами. Тут кипит новая жизнь.

- Ну а разве новая жизнь уже не Индия? Мне кажется, что в лицо Дели нужно всматриваться и всматриваться. Это совсем особенный город. Да и вообще, может быть, надо говорить не о лице, а о лицах Дели. Вы же, наверное, не раз слышали такое выражение: "Дели - столица семи империй и могила семи империй"?

- Конечно. Оно есть во всех путеводителях.

- Империи возникали и рассыпались, а Дели оставался. Это немаловажный урок истории. Вот по этим улицам проходили армии махараджей, султанов и императоров. Здесь казнили и чествовали, здесь плакал и ликовал народ, здесь он боролся и побеждал. Вы бывали в кварталах, которые носят название Индрапрастха?

- Ну как же. Там ведь много разных учреждений и издательств.

- А вы знаете, что значит само слово "Индрапрастха" и с чем оно ассоциируется в сознании каждого индийца?

- Никогда не задумывался об этом. А с чем?

- С "Махабхаратой" и с ее героями.

- Каким образом? Расскажите, пожалуйста.

- Хорошо... Когда стала немыслимой совместная жизнь Пандавов с их двоюродными братьями в Хастинапуре, царство было разделено и часть земель получили Пандавы. Обрадованные таким щедрым даром, пять братьев повелели выжечь и расчистить дикие, непроходимые леса на берегах Джамны и воздвигли там дивный город. Этому-то городу, который, как повествует эпос, был подобен небесным чертогам и красотой своего убранства превзошел даже великославный Хасти-напур, дали имя Индрапрастха.

- Постойте, постойте. Значит, Индрапрастха - первое название Дели?

- Да. А империя Пандавов, видимо, первая из семи империй.

- Поразительно. Просто дух захватывает, когда заглядываешь в глубину их истории.

Мы с ним без конца ездили и осматривали, осматривали Дели. Сейчас Дели - столица уже не империи, а республики. И в республике, как и в ее столице, огромное количество всего нового наслоилось на огромное количество всего старого.

Дели живет своей - и очень индийской, и очень современной жизнью. Биение пульса искусства и направление развития современной культуры в целом отражается, например, в непрерывно меняющихся экспозициях выставочных залов. Здесь на равных правах экспонируются полотна "традиционалистов" и полотна абстракционистов, скульптура всех без исключения направлений и произведения ремесленников, работы индийских учениц школы японского цветоводства - икэбаны и изготовленные народными мастерами традиционные украшения для статуй богов и т. д. и т. п. Не успеваешь повсюду побывать и все осмотреть.

В Дели есть много кинотеатров, оборудованных по последнему слову всемирной моды и техники, где часто идут американские фильмы, но на одном из самых шумных перекрестков стоит маленький храмик, и в нем живет отшельник, не желающий расставаться с насиженным местом. По улицам города проносятся машины новейших марок, в том числе машины индийского производства, но на этих же улицах можно встретить иногда абсолютно голого человека, члена секты дигамбара - джайнов, которому традиция трехтысячелетней давности предписывает "одеваться пространством". Над Дели проносятся индийские реактивные самолеты, а по его базарным улицам не спеша разгуливают священные коровы.

С каждым годом ширится вокруг Дели кольцо новых промышленных предприятий, работающих на уровне современной техники, но ни одно из них не может увеличить свою территорию за счет участка какого-нибудь храма или молитвенного дома, как бы необходим этот участок ни был для постройки нового цеха или прокладки подъездных путей.

В Дели легко увидеть соседство нового со старым и их борьбу, увидеть, как новое постепенно вытесняет все отжившее и устаревшее и как это отжившее цепляется за право на существование, опираясь на давние традиции, вошедшие в плоть и кровь народа. Жизнь Дели, как, впрочем, и жизнь любого большого города Индии, подобна волшебному кристаллу, сквозь грани которого можно рассмотреть все, что происходило и происходит в жизни всего индийского народа.

Дели! Чего только не видели и не слышали эти камни на протяжении долгой истории города! Следы веков остались в направлении улиц, в названиях ворот, в бесчисленных мавзолеях, гробницах, фортах и в руинах - руинах повсюду.

Под низкими сводами Аджмери-гейт [занятно то, как прилепилось это английское слово "гейт" ("ворота") к названиям ворот в древних крепостных или городских стенах] проходит старая дорога в сторону Раджастхана, на юго-запад, в песчано-каменистый, раскаленный солнцем Аджмер. Сколько раз солдаты, кони, боевые слоны и колесницы двигались по этой дороге, сколько раз владыки Дели вели войны с раджпутскими княжествами!

Сквозь Кашмири-гейт уводит путь на север, к Пенджабу и Кашмиру. По этому пути и от Дели и - еще чаще - к Дели шли колонны воинов, и началось это в незапамятные времена...

Матхура-роуд (опять то же самое: английское "роуд" значит "путь", "дорога") ведет в город Матхуру - одно из мест, где задолго до новой эры начался процесс слияния культур разных племен и народов в единую индийскую культуру.

В Матхуре родился божественный Кришна - "Черный бог", юный пастух и герой, "возлюбленный всех женщин", умевший так играть на флейте, что даже из объятий своих мужей убегали они, лишь бы приблизиться к нему, взглянуть на него, услышать в лунную ночь его песню и потанцевать с ним под луной на лесной поляне на берегу реки... Доныне Матхура - цитадель кришнаизма - культа Кришны, и сюда приезжают из Дели сотни и тысячи людей, чтобы увидеть Кришна-лилы (или раслилы) - мистериальные представления о жизни юного бога.

Туглакабад-город Туглаков - XIV-XV веков. Сейчас он лежит в развалинах, но какие это величественные развалины! Несколько квадратных километров сплошь покрыто остатками разрушенных башен, стен, бастионов, дворцов и галерей. Огромное мертвое царство. Или спящее. Можно целый день бродить по этим руинам и прислушиваться к прошлому. По словам арабского историка, здесь хранились все главные сокровища могущественных правителей Делийского султаната - первой из индийских империй, где царили мусульмане, - и стоял большой дворец из золоченых кирпичей, при свете солнца блестевший так ослепительно, что никто не мог долго смотреть на него. Здесь же, по преданию, был вырыт большой резервуар, в который Гияс-уддин Туглак сливал расплавленное золото - добычу, захваченную в других царствах.

Невдалеке от развалин Туглакабада есть остатки круглого искусственного водоема. Называется это место Сурадж Кунд. Намой расспросы мне ответили, что это название должно переводиться "Пруд бога солнца" или "Пруд прекрасного царя" и что здесь задолго до Туглаков - за сотни лет - был цветущий сад и великолепные постройки и вся область, как гласят предания, была богата и населена радостными людьми, а правили ими справедливые цари. Были ли справедливы эти цари - сказать трудно. Полагаю, что справедливые цари - это несбыточная мечта человечества. Но страна цвела, и пруд был до краев полон воды, и было это до X века, очень давно...

Долго я бродила вокруг полуразрушенных каменных ступеней, сходивших вниз, смотрела на растрескавшиеся под солнцем камни на дне давно высохшего водоема, смотрела, как между стеблями сухой травы - и по дну и вокруг пруда - мелькают ящерицы, смотрела, как обезьяны качаются на ветках высоких деревьев у шоссе, поджидая, когда туристы бросят им из своих машин лакомства.

А туристов бесчисленное множество. В прохладный сезон все отели перенаселены. Всюду, от одного памятника старины к другому, непрерывным потоком текут автобусы, переполненные людьми, приехавшими из самых разных стран, и больше всего из Америки, чтобы увидеть это чудо, Индию, и сфотографировать все, на что только ни бросишь взгляд.

Не меньший интерес вызывают и новые здания, стоящие в теснейшем соседстве с постройками XII, XV и любого другого из прошедших веков.

Столица семи империй и одной республики украшается современными произведениями архитектуры с большим вкусом. Лучшие архитекторы проектируют и отдельные здания и целые кварталы.

Описать все невозможно, да и нет в том необходимости. Мне, например, очень нравится здание "Рабиндра Бхаван" в центре Нового Дели. Тут размещены три академии: литературы, изобразительного искусства и музыки и танца. И много их, таких прекрасных новых построек: здания Всеиндийского радио, Академии наук ("Вигьян-Бхаван" - "Дворец Знаний"), Национального музея, министерств -"Криши-Бхаван" ("Дворец земледелия") и "Удьог-Бхаван" ("Дворец промышленности"), отели "Ашбка", "Джанпатх" и немало других.

Я не хочу превращать воспоминания о Дели в перечисление всего того, что там увидела и что врезалось мне в память, но не могу не рассказать о том, как символически выглядит недавно построенное здание - очень легкое, но вместительное, расчлененное на разные, как бы самостоятельные части, которые вместе с тем соединяются то галереями, то внутренними садиками, то переходами, - здание, называемое "Индиа Интернейшнл Сентр". Архитектор нашел для него очень выразительное место. Дом стоит в парке, в окружении древних мавзолеев, храмов и руин, говорящих о величии прошлого. Здесь останавливаются приезжающие в Дели ученые, здесь есть великолепно оборудованный лекционный зал, библиотека, холлы и кабинеты для занятий - словом, все, что нужно для спокойной работы, встреч и лекций.

Архитектор сумел удивительно гармонично и неназойливо соединить достижения современного зодчества с теми приемами, которые выработал народ Индии в течение столь многих столетий и в которых отражено и его стремление к красоте и его умение приспособить дивные творения своей архитектуры к климату страны (а без такого умения все эти здания просто нельзя было бы использовать ни для жилья, ни для служения богам, ни для собраний).

И каким же поистине бесценным памятником старины выглядит на фоне всей этой бурлящей и стремительно несущейся вперед современной жизни один маленький храм! Он совсем незаметный, но его знают все жители Дели.

Меня отвез к нему знакомый индийский журналист.

- Вы были когда-нибудь в Пурана-Килё, то есть в "Старой крепости"? - как-то поинтересовался он.

- Это возле зоопарка? Была, конечно. Грандиозное сооружение, к слову сказать. Когда смотришь снизу, кажется, что зубцы стен и башен касаются неба.

- Все это так, а вот за стенами вы тоже были?

- Да, но только там нет ничего древнего. Домики какие-то.

- А храм Кунти? Храм царицы Кунти, матери Пандавов, вы видели? Нет? В таком случае немедленно поедемте в Пурана-Килу.

Внутри крепости действительно стоял храм, белый, почти незаметный среди густых деревьев.

- Само строение, может быть, и не очень древнее, - сказал мой спутник, - но храм всегда отстраивают именно здесь. Это древнейшая традиция. На мой взгляд, первый из сыновей Кунти, ее добрачный сын Карна, - самая трагическая фигура в "Махабхарате".

- Самая трагическая? Да почему же?

- Помните, когда Кунти была еще молодой девушкой, один отшельник научил ее заклинанию, с помощью которого она могла вызвать любого из богов для того, чтобы он стал ее супругом?

- Помню. И она обратила эти слова к Солнцу, да?

- Да. И тотчас же перед ней появился бог Солнца и объявил себя ее супругом. Испуганная Кунти стала умолять великое божество покинуть ее и вознестись в свои небесные пределы, но бог объяснил ей, что не может нарушить силу заклинания. Единственную уступку сделал он юной красавице - обещал вновь подарить ей непорочность после того, как она даст жизнь его сыну.

По прошествии срока у Кунти родился дивный младенец, сын Солнца - Карна. Но она, вынужденная скрывать ребенка от людских взоров, положила его в корзинку и пустила по течению реки.

- Частый сюжет в древневосточных мифах.

- Да. И вот один погонщик лошадей, которому боги не даровали потомства, извлек из воды корзинку и усыновил мальчика, сияющего божественной красотой. Сын бога вырос в его семье, но, несмотря на свои несомненные достоинства, не имел права помериться силой в воинских играх и состязаниях с другими юными воинами - сыновьями царей.

Принцесса Кунти стала супругой царя Панду, и все пять героев Пандавов, зачатые от богов, называли ее своей матерью. А Карна смотрел на них издали и сгорал от унижения, зная, что может проявить не меньшую доблесть. Уделом его был уход за конями и вождение колесниц. Только однажды он дерзнул вступить в соревнование с пятью несравненными сыновьями царицы Кунти, со своими братьями, и снискал всеобщую похвалу. Тут его увидел злодушный Дурьодхана, ненавидящий Пандавов, и сделал своим союзником в нескончаемой борьбе с ними. Когда должна была вспыхнуть последняя, решающая битва, Кунти охватил страх за жизнь Пандавов. Этот страх заставил ее пойти к Карне.

В ночь перед битвой она нашла его на берегу реки. Он молил богов о помощи. Кунти простерла к нему руки и воскликнула: "О, Карна, о сын мой, мой первенец!" Пораженный Карна онемел от неожиданности, а затем в недоумении спросил, почему досточтимая царица называет его своим первенцем. И тогда Кунти рассказала ему обо всем. Она в слезах стала умолять Карну не обращать оружия против Пандавов, пощадить ее сыновей, бесконечно дорогих ее сердцу: "Я, твоя мать, - закончила она, - молю тебя, не обагряй свои руки кровью родных братьев и не погружай мою душу в пучину бездонного горя. Сжалься, пощади"!

И тут перед глазами Карны мгновенно пронеслась его жизнь, и всю боль сердца он излил тогда в словах, исполненных горечи и страдания: "Ты говоришь, почтенная, что ты моя мать. Почему же, скажи, ты раньше об этом ни разу не вспомнила? Где ты была, моя мать, когда меня, сына царицы и бога Солнца, меня, который был достоин по своему рождению самых высоких почестей, все унижали и оскорбляли? Где ты была, моя мать, когда я рыдал в одиночестве ночами и молил всех богов помочь мне? Поддержала ли ты меня, когда меня с позором изгоняли с арены воинских состязаний? Пожалела ли меня хоть раз, когда меня отвергали даже те, кто был ниже меня по рождению? Где ты была, моя мать, когда я страдал от незаслуженных обид? Ты вспомнила обо мне только сейчас, когда смерть от моей руки грозит твоим возлюбленным сыновьям, вся жизнь которых была праздником чести и побед. Ты пришла сейчас сюда, чтобы молить меня о пощаде, заклиная меня самыми святыми словами. Так выслушай же мой ответ, достойнейшая царица: я клянусь тебе, что от моей руки падет только один из Пандавов, а против других я не подниму оружия. Ты считала всегда, что у тебя пять сыновей - пять их останется и после битвы. Пятым стану я, обретя место, предназначенное мне от рождения. Вот что я тебе обещаю и сдержу свое слово, верь мне. Прости меня, моя мать, и покинь наш стан, мы должны готовиться к битве".

И царица Кунти удалилась, горько оплакивая проступок своей юности и скорбя о тягостной жизни своего прекрасного первенца и о том, что он стал союзником жестокого Дурьодханы.

В час, определенный судьбой, разгорелась битва и длилась восемнадцать дней. Пал в ней блистательный Карна, был убит и Дурьодхана и многие тысячи других воинов. Когда огонь битвы угас и бог смерти собрал всю свою жатву, победители Пандавы воцарились в Индрапрастхе и многие годы правили страной счастливо и мудро, ведя свой народ по пути благоденствия...

- Да, действительно, это одна из самых трагических историй эпоса, - сказала я.

- А ведь он содержит тысячи самых разных эпизодов.

- Правильно вы называете свою "Махабхарату" океаном мудрости и красоты.

- И сильных человеческих чувств и страстей, - добавил мой друг журналист.

Мы побродили немного вокруг храма, в душистой тени цветущих деревьев, глядя на детей, бегающих по каменистым дорожкам Пурана-Килы. Каждый из них, думала я, знает "Махабхарату" чуть не с колыбели.

Потом мы пошли к храму Кунти. Старый жрец со своей семьей жил тут же, в домике, пристроенном к храмовой стене. У стены стояла его аспидно-черная буйволица, а у ее ног играли совсем маленькие дети.

- И не боитесь, что наступит? - спросила я.

- Нет, что вы. Она их любит и знает. Хотите посмотреть храм? Сюда приходит много народа. Самого разного. И помолиться, и просто так.

Изображения Кунти в храме, к моему удивлению, не оказалось. Были, как и в других храмах, разные боги.

- Народ верит, что к кому бы ни была обращена молитва, она достигнет слуха всех богов, - объяснил мой друг. - Я люблю простую доверчивую душу нашего народа, но только она не с первого взгляда бывает понятна. Особенно в кварталах Нового Дели. Хотите, поедем в Старый город? Там вы острее почувствуете пульс народной жизни.

Я и сама любила эти поездки. Уже одно название "Старый город" обещало хоть слегка приподнять занавес над сценой истории.

Это город узеньких коленчатых улочек, лавок, лавочек и лавчонок, товары которых в виде реклам развешаны снаружи у дверей и над окнами на длинных палках, вбитых в стены.

Мы шли, а над нашими головами развевались вышитые шали и яркие покрывала, мужские рубахи и женские шаровары, висели майки и брюки, носки и босоножки, ожерелья и браслеты.

Особенно хороша торговая улица Чандни-Чоук. Она тянется на километр с лишним и вместе с переулочками, убегающими влево и вправо, торгует, манит, зазывает. Что ни дверь - то лавочка или просто ниша, в которой что-то продают.

Пройти почти невозможно - посередине улицы двигаются двухколесные повозки-тонги, густая толпа людей, велорикши, моторикши. Перешагиваешь через ноги людей, сидящих на земле, идешь мимо жаровен, на которых шипят в масле лепешки, коржики и какие-то румяные катышки, мимо тех, кто все это ест с тарелочек, сделанных из картона или зеленых листьев, мимо мальчиков-зазывал, оглушительно орущих в рупоры, мимо пестрых витрин, красочных кинореклам, мимо уличных фокусников - словом, идешь по несравненной, веселой, яркой, пыльной, кипучей улице Чандни-Чоук.

В одном из переулочков я как-то остановилась перед ослепительно яркими литографиями с изображениями богов и героев мифов, эпоса и индийской истории - ими была завешана добрая половина стены какого-то дома. А рядом, на скамье, сидел, поджав ноги, продавец и бойко объяснял всем желающим содержание каждой литографии.

Правда, местные жители в этих объяснениях не нуждались; бабки и матери в каждой семье поют и рассказывают "Махабхарату" и "Рамаяну" по любому поводу.

- Вот тут, видите, - говорил продавец, - показано, как великие Пандавы выигрывают на состязании женихов руку красавицы Драупади. Вы знаете, кто такие были Пандавы?

- Да, да, конечно, знаю. Мне очень нравится эта картина, я ее возьму.

- А на той нарисован бог Вишну. Он всегда был за правду и, если видел, что на земле воцаряется зло, возрождался среди людей в виде разных аватар. Вы знаете, что значит "аватара"?

- Да, знаю. Расскажите, пожалуйста, какие аватары изображены здесь.

- Это первая аватара - рыба.

На картинке из ярко-синей пучины вод вертикально поднималась розовая рыба и из ее широко открытого рта выходил Вишну, круглолицый, улыбающийся, с большими ясными глазами, нарядно одетый и украшенный гирляндами цветов и драгоценностей.

- А вот здесь Вишну в виде черепахи. Он спас все то, что утратили люди в дни потопа. О! Он всегда делал так много добра!

Меня очень привлекают красота и яркость, удивительная наивность и чистота литографий. В современной Индии они выпускаются миллионными тиражами. Им вручена историей эстафета традиционного обучения неграмотных людей методом "показа и рассказа". До появления типографий эту роль играли изображения на фресках, храмовых фризах и стенных завесах.

Продавец полюбовался Вишну и продолжал:

- А вот здесь, взгляните, он нарисован в виде карлика. Он...

- Спасибо, спасибо. Пожалуйста, заверните их мне аккуратно, чтобы не помять и не порвать.

- Хорошо, сейчас. Вы покупаете все?

- Да, конечно.

- Спасибо. Сейчас заверну. А знаете, скоро придет час, когда Вишну снова появится на земле.

- Да?!

- Да. Но теперь он будет всадником на белом коне и опять избавит мир от зла. Слишком много зла повсюду, слишком уж много! И вьетнамцев убивали, и немцы воевали со всем миром...

Поистине незабываемы улицы Старого Дели! Да и дома здесь особенные: каждый не такой, как соседний, - то с галерейками, то без них, то с балкончиками почти у каждого окна, то с одним балкончиком на весь фасад, то узкий и высокий, то низкий и широкий. У одних домов верхние этажи нависают над нижними, у других - отступают вглубь; у одних - множество дверей и лестниц, уходящих прямо в толщу стены, у других - одна дверь, ведущая в коридор, который выходит во внутренний двор. И все это стоит тесно-тесно, город застроен хаотически, улицы выбегают то к храмам, то к мечетям, переулки часто начинаются из-под арок, и это создает иногда такие световые эффекты, от которых просто нельзя оторвать глаз.

Здесь нет особняков-модерн с их садами, двойными воротами, с надписями "въезд" и "выезд", с их изолированной жизнью и обилием машин новых марок в гаражах. Здесь все всё знают друг о друге, все живут бойко, шумно, многословно и просто. Когда в Новом Дели гаснут огни и во мраке светятся только традиционные фонари-шары над воротами, когда там наступает тишина, здесь, на улицах, продолжает толпиться народ, идет торговля снедью и фруктами, продавцы до утра сидят или спят возле своего товара, озаренного ярким сиянием карбидных ламп, с вокзала и на вокзал спешат люди...

Словом, надо ставить точку, потому что о Дели уже написана отдельная книга (Короцкая А. А., Сапожников Б. Н. Дели. Л., 1983.).