1

Можно ли верить карте? По карте Токио находится на юго-восток от Москвы, а наш самолет полетел на северо-запад - к Стокгольму. Оттуда путь лежал на юг, потом на восток, потом на север. Оказалось, что Франкфурт, Рим, Карачи, Сайгон расположены между Москвой и Токио. Сначала отодвигаешь часовую стрелку на два часа назад, потом продвигаешь на десять часов вперед.

1. Сессю (Тойо Ода). Лошадь. Конец XV в.

Конечно, карте можно верить, но кроме географии существует политика. Скандинавская авиационная компания "САС", учитывая политическую экзотику расколотого мира, решила сократить путь в Токио: ее самолеты летят через полюс. В Москве я получил любезное письмо от "САС": узнав, что я собираюсь в Японию, шведы сообщали мне, что путь на полюс почти вдвое короче. Однако и мудрые шведы не обо всем догадываются: советскому путешественнику американцы запрещают пролетать над Аляской.

2. В порту Кобе

Наш век любит подчеркивать свои достижения. Разве не чудо быстроходная авиация? Можно, например, пролететь над Грецией, не заметив, что она под тобой. Стюардесса принесла кофе, а когда ты выпил чашечку, Греция уже позади. По правде сказать, обидно, что можно пролететь над Акрополем, даже не задумавшись... Но оставим историю, вернемся к географии. Триста лет назад люди пересекали моря на утлых суденышках. Тогда не было ни "ТУ", ни даже "Констеллейшен". Вместо стюардесс порой попадались пираты. Карты были неточными, а противные ветры вмешивались во все расчеты.

Московский посол Николай Сафарий писал в 1675 году: "За Китайским государством на восток, в Окияне-море, от китайских рубежей верст в семьсот лежит остров зело велик, именем Иапония". Николай Сафарий знал, что она расположена на восток от Сибири и что путь к ней лежит не через Стокгольм и не через Индию.

3. Японский студент

В былые времена правители Японии старались оградить своих подданных от чужеземных влияний. Для иностранных кораблей был открыт только один порт - Нагасаки. В музее Кобе я видел немало старых донесений. В 1739 году к берегам Японии возле поселка Амацу-Мура подошел русский корабль "Гавриил", и рыбак Таробэй продал русскому матросу пучок редьки. Беднягу Таробэя долго и строго допрашивали - как, зачем, почему. С тех пор многое изменилось. Давно Япония торгует с различными странами. Японцы ездят за границу и охотно принимают разноязычных гостей. Нет больше пиратов, и самолетам не страшны никакие ветры. Но двадцатому веку, гордому собой, не мешает над многим призадуматься. Он, например, считает, что осуществил древнюю мечту Икара - открыл человеку небо. Я был в городе Ниигата. Улыбаясь, японский друг показал мне на море: "Вон там Владивосток". Чайки летели на запад. Небо, оказывается, можно открыть, и его можно закрыть. (Конечно, ни то, ни другое не распространяется на птиц - они летят куда им надо и как им надо.)

4. На мосту в Фукуока

Мы знаем, что история довольно эластичная наука: политики не только своевольно ее толкуют, они ее подчищают, исправляют, заново переписывают. Они не брезгуют и географией. На аэродроме Токио много различных самолетов - французских и шведских, голландских и швейцарских, больше всего, однако, самолетов с опознавательными знаками "Военно-воздушные силы США". Японцы не раз удивленно спрашивали меня, почему из Токио в Москву нужно лететь через Пакистан. На этот вопрос могут ответить те чужеземные политики, для которых далекие страны с их древней и сложной культурой, с их многоликой, загадочной жизнью - только атомные базы, нумерованные авиаматки, плацдармы, разноцветные кружки, треугольники, квадраты захватанной штабной карты.

5. Обувь оставляют у порога

У японцев и русских были в прошлом раздоры, но давно отшумели былые грозы. Что ни говори, горе - хороший учитель, народы многому научились. Даже одинокий бобыль не всегда может выбрать соседей по своему вкусу, а у народов выбора нет - они ведь не могут переменить квартиру. Несмотря на все старания американских политиков, японцы помнят про географию, они хотят жить в мире со своими соседями. Нигде я не встречал недоброжелательства к советскому народу. Я был первым советским писателем, приехавшим в Японию после восстановления дипломатических отношений между двумя государствами. Меня встречали губернаторы и мэры, ректоры университетов и крестьяне, писатели и рабочие, актеры и ремесленники.

6. Нагасаки

Пожалуй, нигде за границей (если, конечно, оставить в стороне славянские государства) я не встречал столько людей, говорящих по-русски. В одном из университетов Токио, Васэда, семьсот студентов изучают русский язык. Возле древней столицы Нара имеется высшая школа с русским факультетом. В университете Кобе я встретил студентов, изучающих русскую литературу.

Я беседовал со старыми переводчиками - полвека назад они начали знакомить японских читателей с Толстым, Достоевским, Чеховым, Горьким. Эти люди влюблены в русскую литературу, и мне было радостно, что, продолжая свою работу, они переводят книги наших современников.

Передо мной список советских романов и повестей, переведенных за последние шесть-семь лет на японский язык; в нем около двухсот названий. Всего пять или шесть японских писателей могут прожить на гонорары за свои книги, но около двадцати переводчиков с русского живут на гонорары за переводы.

7. Театр Кабуки

Со стороны многое виднее. В Японии понимаешь, какую роль играет советская литература, несмотря на многие ее недостатки. Она помогает понять душу народа, к которому приковано внимание мира. Те советские книги, которые у нас дома кажутся одни чересчур розовыми, другие чересчур черными, позволяют чужестранному читателю лучше понять различные стороны советской жизни, делают ее более разноликой, да и более человечной.

.8. Бокусаи. Портрет. XV в.

Литература - ключ к пониманию народов; она показывает, как порой различны не только обычаи, но и духовный мир людей; вместе с тем литература раскрывает общность чувств. Нет такого железного занавеса, который мог бы помешать хорошей книге облететь мир; и в те годы, когда не было в Японии нашего посольства, когда токийские газеты не имели корреспондентов в Москве и перепечатывали из американской печати различные небылицы, десятки романов представляли советского человека и советский народ.

Обидно, что за последние двадцать лет у нас очень мало переводили японских авторов. С восьмого века и до наших дней японские поэты и прозаики создали немало замечательных книг, способных расширить, обогатить душевный мир читателя любой страны. А нам особенно важно лучше узнать наших восточных соседей. Пусть переводчики побольше переводят, пусть издательства и журналы печатают побольше переводов, - в читателях недостатка не будет.

9. Рисовые плантации

Дружбе наших двух народов способствует взаимное отсутствие предубеждений. Наш народ лишен расовых предрассудков, он умеет уважать не схожие с нашими нравы, ценит чужую культуру. Что касается японцев, то им свойственна любознательность, пытливость ума, большая внутренняя терпимость.

Конечно, культурное сближение Японии и Советского Союза не всем по душе. Есть на свете люди, которые боятся не только советских книг, но даже советской музыки. В одной газете, поддерживающей американскую политику, я прочитал, что Ойстрах омрачил покой Японии; статья называлась "Культурное наступление Советов". Можно только печально улыбнуться, когда слышишь подобные сетования. Культура всегда наступала и наступает - не на другие страны, а на невежество, на грубость, на человеческую разъединенность. Галилей наступал на суеверие, Стендаль - на лицемерие, Толстой - на жестокость. Японцы очень много читают, читают они не только японские книги и не только переводы с русского, они знают Хемингуэя и Сартра, Фолкнера и Камю, Грина и Брехта. Они любят французскую живопись и пристально следят за развитием американской техники. Они склонны учиться повсюду, где только есть чему поучиться. Нас это отнюдь не печалит: наша дружба не ревнива и наше миролюбие лишено воинственности. В отличие от некоторых других государств, мы понимаем, что рост культурного влияния зависит не от сердитых окриков и монопольных притязаний, а от роста и удельного веса культуры.

10. Обед крестьянской семьи

В одном американском журнале я недавно прочитал следующие строки: "Япония в газетном понятии - Дальний Восток, однако за последнее десятилетие в роковом споре между Востоком и Западом она примкнула к последнему. Я имею в виду не только политику, даже меньше всего политику, а культурные устремления среднего японца. Мы можем теперь назвать Японию Дальним Западом...". Мне кажется, что автор думал только о куцей политике, он не пошел дальше эфемерной газетной терминологии. Япония - сложнейший мир, ее культура - чудеснейший сплав национального гения и вкладов иных культур.

11. Старинная молитва перед статуэтками

Скоро в Токио соберется Международный конгресс литературной организации "ПЕН-клуба". В порядке дня конгресса стоит вопрос "о связях между Западом и Востоком". Увы, и писатели перестали брезговать сомнительными газетными терминами. В Японии особенно ясно, насколько произвольно делить мир на "Запад" и "Восток". Нью-Йорк от Токио на восток, а Москва-на запад. Но дело не только в том, что Земля - шар, дело и в том, что культура народов сложна, она не умещается в границы, которые проводят на карте воинствующие политики. В облике японских городов многое от Запада, прежде всего техника. Но в домах американского типа помещаются банки, универмаги, гостиницы для иностранцев, редакции газет, а служащие банков и приказчики, журналисты и торговцы газетами живут в раздвижных деревянных домиках и не хотят жить в небоскребе. Конечно, универмаги Токио похожи на американские, но в токийских магазинах можно найти немало товаров, которые явно озадачили бы среднего американца, - тушь и кисточки, чтобы рисовать иероглифы, циновки, на которых японцы сидят и спят, красивые бумажные фонари, которые состязаются на улицах с неоновыми рекламами. Конечно, есть в Осаке биржа и на бирже маклеры, но японский маклер способен вечером, придя домой и разувшись, писать стихи о цветущей вишне, о мудрости природы, о счастье созерцания. Оказывается, развитие механической цивилизации не всегда стирает особенности национальной культуры.

12. Приготовление чая

История Японии похожа на реку: то ее загораживают шлюзы, то она стремительно несется, становится горным водопадом. Это связано со множеством противоречий, душевных драм, житейских неувязок. Эта страна не Дальний Восток и, уж конечно, не Дальний Запад. Вместо того чтобы подыскивать для нее конъюнктурные определения, лучше попытаться ее понять.