Духи предков и любимая кобра [1976 Шапошникова Л.В.

Дух умершего сидел в горшке уже целую неделю, и старый Каяма сторожил его. Иногда, как казалось Каяме, дух недовольно ворочался в своем тесном вместилище и глухо ворчал. Тогда Каяма старался его успокоить.

- Сиди, сиди тихо,- говорил он.- Тебе осталось ждать немного. Ты же знаешь, что все сейчас заняты на плантации, даже жрец. Вот когда все освободятся, мы устроим церемонию, накормим тебя и выпустим.

От этих слов дух успокаивался, но ненадолго. Потом он снова начинал ворочаться. И вновь Каяма затевал свой бесконечный разговор.

Днем старик сидел с горшком в священной роще, раскинувшейся сразу за деревней. Ночью брал горшок с беспокоящимся духом в хижину и ставил его у изголовья. Каяма теперь плохо спал, потому что и ночью приходилось прислушиваться, как ведет себя дух. Дух принадлежал умершему дяде, к которому Каяма был очень привязан при жизни. Поэтому он и взял на себя добровольно эту тяжелую обязанность. Теперь до церемонии Каяма не мог расстаться с горшком. И от этого у Каямы было все время плохое настроение. На восьмой день он взял горшок и отправился к жрецу, который работал на ближней плантации. Жрец был занят подрезкой ветвей деревьев. Они очень разрослись и не пропускали солнечные лучи, которые были нужны кофейным кустам. Жрец сидел на дереве и коротким тесаком рубил ветви. Каяма остановился внизу и долго наблюдал, как работал жрец. Потом он не вытерпел:

Жрец оторопело посмотрел вниз и увидел Каяму.

- Ты видишь, я занят,- спокойно сказал он старику.

- Слезь сейчас же! - потерял терпение Каяма и потряс горшком.

Жрец подумал, что стряслась беда, и быстро спустился.

- Ты его упустил? - с опаской спросил он Каяму.

- Нет. Он здесь, в горшке. Вот послушай,- и приставил горшок к уху жреца.

Жрец прислушался и удовлетворенно кивнул. Потом недоуменно спросил:

- Надо делать церемонию,- ответил Каяма.- Мне уже надоело его сторожить столько дней и ночей.

- Кончим работу - сделаем,- последовал резонный ответ.

Каяма в сердцах, с размаху поставил горшок на валун, лежавший под деревом. Горшок раскололся. Оба, жрец и Каяма, на мгновение остолбенели. Дух воспользовался замешательством, вырвался на свободу и черной вороной каркнул с верхушки дерева. Первый пришел в себя жрец.

- Сам выпустил, сам и лови! - закричал он.- А мне некогда! Мне надо работать!

Каяма бессильно опустился на валун и горестно уставился на обломки горшка.

- Старый дурак,- злорадно сказал жрец.- Дух был некормленый и теперь замучает тебя.

Солнечный свет померк в глазах Каямы, и он медленно и устало поплелся в деревню.

Вера в духов умерших, поклонение духам предков - важнейшая часть мировоззрения панья, их примитивной религии. Поэтому погребальная церемония в племени сложная и растягивается на долгое время.

С погребальным ритуалом я столкнулась в деревне Муелмулла. Она была расположена в редких зарослях и производила впечатление тихой и спокойной. Мы долго говорили со старейшиной Конгаем. Остальные время от времени присоединялись к нам. Лица людей были приветливы и ясны, они шутили и смеялись. И к концу дня я стала своим человеком в этой зеленой и такой веселой деревне. Я даже не заметила, как село солнце, как наползли сиреневые сумерки, быстро сменившиеся непроглядной темнотой. Сын Конгая принес охапку дров, и теперь мы сидели со старейшиной у костра, наблюдая за бесконечно разнообразной игрой желто-красных языков пламени. И вдруг в ближней хижине раздался плач, какой-то горестный и безутешный. Соседняя с ней хижина откликнулась таким же плачем. Через несколько минут плакала вся деревня. Конгай, сидевший рядом со мной, начал подозрительно хлюпать носом. Я поняла, что он тоже сейчас заплачет.

"Господи,- подумала я,- что же у них стряслось, почему все сразу заплакали?"

- Ничего,- спокойно ответил Конгай и хлюпнул еще раз.

- А, это... Я сейчас тоже буду плакать,- ободрил он меня.

- Слушай,- обеспокоилась я.- Ты сначала объясни, а потом плачь. Хорошо?

- Хорошо,- покорно согласился Конгай.- А ты тоже будешь плакать?

- А у нас умер. Три года назад умер наш родственник. Вот мы и плачем.

- Мы и тогда плакали,- как бы оправдываясь, сказал он.- Ведь после похорон надо плакать каждый год в течение трех лет. Иначе дух умершего будет недоволен.

И объяснив все это, Конгай заплакал. Деревня плакала до рассвета. А когда взошло солнце, плач как по команде прекратился. Так деревня выполнила поминальный ритуал.

...Карпан умер три года назад. Тело Карпана, завернутое в новую циновку, положили на носилки и понесли туда, где за деревней была роща. Впереди процессии шел жрец Чатти. Он нес лопату, так как только жрец мог копать яму для покойника. Сделать такую яму не просто. Она должна быть строго повернута с юга на север. Когда была готова яма, Чатти занялся самым главным. В западной стене ее он выдолбил нишу. Тело должно быть помещено в нее - лицом кверху, головой на юг. Бамбуковая ширма отгораживает покойника от основной ямы. Куски земли не должны попасть на умершего. Перед тем как опустить Карпана в погребальную яму, Чатти натер его тело соком магических листьев "кулаки". Это для того, чтобы дух умершего не уходил далеко от родного дома и от места погребения. Когда яму засыпали, то сверху положили кокосовый орех, рис и бетель. Это был запас еды для духа умершего. Весь необходимый ритуал соблюли.

Карпан умер в сезон, когда панья были свободны от работ на плантации. И поэтому не надо было держать его дух в горшке, как дух дяди Каямы, до лучших времен. Перед уходом в деревню Чатти спросил семь раз Карпана, хочет ли он превратиться в воду или в песок. Карпан ничего не ответил, и Чатти ушел успокоенный.

Семь дней безутешно плакали родственники. Семь дней дочь и сын Карпана были "нечистыми" и готовили сами себе еду. Семь дней клали на крышу хижины Карпана рис и кокосовые орехи. Выходил Чатти и приглашающе хлопал в ладоши. Он давал знак духу спуститься и отведать пищи. И дух спускался. Он сразу превращался в черную ворону, а иногда в нескольких. Вороны клевали рис, и все были довольны. Значит, дух предка не голодает. На восьмой день пришла церемония "какапула" - последний день плача. Дети Карпана в этот день уже были "чистыми" и вместе со всеми принимали участие в подготовке угощения для людей и духов. Те и другие давно привыкли существовать вместе и заботиться друг о друге.

Чатти начал танцевать с утра. Он был не только жрецом, но и пророком, даже больше пророком, чем жрецом. Чатти очень старался. Он пустил в ход весь свой набор заклинаний и магических формул. В порыве вдохновения придумал три новых па в своем танце, что было позже взято на вооружение другими пророками. Наконец, дух Карпана вселился в Чатти. И устами Чатти дух заверил собравшихся, что он остается дома и будет помогать семье. Потом когда-нибудь, если в доме появится новорожденный, он переселится в него. Но пока, объявил дух Карпана, такого намерения у него нет, и он предпочитает потрудиться на пользу семьи. Самое важное свершилось...

Потом в деревне долго бил барабан, и все танцевали. С тех пор вот уже третий год в день "какапулы" (поминок) деревня устраивает дружный плач.

Дух умершего, дух предка, или, как говорят панья, пена, может жить в доме, может обитать где-нибудь рядом. Лучше всего, если в деревне отведено для этого какое-то одно место. И людям спокойнее, и духам вместе как-то веселей. Обычно дух живет целый год в своем доме, а потом переселяется в "колайчатан" (место духов мертвых).

- Слышишь? - говорит Велла,- упала ветка - это духи предков ее обломали.

Велла - жрец. Он живет в колонии панья, где теперь стоят домики под черепичными крышами вместо старых бамбуковых хижин. За колонией в лощине - священная роща, средоточие всех реликвий панья, начиная от духов предков и кончая богиней Бхагавати.

- Слушай, слушай,- опять говорит Велла.- Как будто шумит ветер. Но это тоже наши духи.

Мы стоим с Веллой в священной роще. Ветви деревьев раскачивает теплый ветер. Сквозь них на яркую зелень травы ложатся солнечные зайчики. Перескакивая с ветки на ветку, щебечут птицы. Печать какого-то особого покоя и мироутворенности лежит на всем: на солнечных зайчиках, траве, кустах, камнях.

Я прислушиваюсь к шелесту листьев большого старого дерева, к которому меня привел Велла. Это и есть "колайчатан" - обиталище духов предков. Корни дерева похожи на коричневые узловатые руки, которые протянулись по траве в поисках добычи. Между этими руками-корнями лежит несколько камней. Камни поставлены в честь духов предков. Велла осторожно касается камней и говорит:

- Сейчас, днем, можно только слушать наших духов. А вечером я их вижу. Они проходят по этой роще как тени. И ни поймать, ни ощутить их нельзя. Однажды я очень ясно видел женщину. Только не мог ее узнать. Я не встречал ее в моей жизни. Наверно, она умерла до моего рождения. Когда она появилась, сразу зазвонил колокольчик. Тихо так - трень-трень. Он всегда звонит, когда дух предков проходит близко. Ты никогда не слышала?

Я не хочу признаваться Велле, что у меня нет духов предков. Предки, конечно, были, а вот духов нет. Если я в этом признаюсь, Велла будет меня жалеть, как самого обездоленного человека на земле. Или хуже того, сочтет за дефективную. Поэтому я держусь дипломатично и не выдаю себя.

Велла не помнил, сколько времени стоит эта роща и это дерево. Он знал только то, что это место очень древнее. Испокон веков панья окрестных деревень держали здесь своих духов.

Когда панья случается менять место жительства и уходить далеко от этих мест, они забирают с собой духов предков, как одежду, горшок, циновку или нож-секач. На новом месте они помещают их в близлежащий "колайчатан". Дух предка - необходимая принадлежность каждого панья и даже в какой-то степени мерило его социальной значимости. Но духи предков - это не единственное, чем дорожат папья. Есть еще любимые кобры. Такая кобра живет в священной роще, куда привел меня Велла. Правда, я об этом не знала, иначе, может быть, и не пошла бы туда.

От дерева предков была протоптана еле заметная тропинка, которая спускалась на дно лощины. Там, на дне ее, высокий кустарник с колючими ветвями образовал сплошную заросль, через которую можно было только прорубиться. Место это в отличие от всей рощи было унылым и мрачным. Но Велла почему-то направился туда. Я давно заметила, что жрец, разгуливая со мной по священной роще, носит с собой горшочек с молоком.

Мы спустились на дно лощины. Тропинка стала сырой, потом под ногами захлюпала грязь.

- Вот здесь,- сказал Велла, остановившись рядом с колючей порослью, под которой угадывалось небольшое болото.

- Ну да,- Велла не терял спокойствия,- здесь живет наша любимая кобра.

- Смотри,- и поставил горшочек с молоком под куст. Опустился перед ним на колени и коснулся лбом земли. Потом скороговоркой зашептал:

 Мы работаем рядом день и ночь. 
 Ты не должна выходить и кусать нас. 
 Пожалуйста, возьми молоко 
 И то, что мы тебе приносим.

Видимо, Велла все же не был уверен в добрых чувствах любимой кобры до конца. Он предпочел отойти на безопасное расстояние. Меня не пришлось упрашивать сделать то же самое. Через некоторое время в кустах послышался какой-то шорох, и оттуда выползла черная королевская кобра. Она приподнялась, застыла на какое-то мгновение, но капюшона раздувать не стала. Ее узкие глаза презрительно одарили меня холодным змеиным взглядом. Мне стало не по себе, и я переступила с ноги на ногу.

- Не шевелись,- предостерегающе шепнул Велла.

Любимая кобра перестала обращать на нас внимание. Она грациозно изогнула свою змеиную шею и занялась молоком.

Когда мы выбрались со дна лощины, я бессильно опустилась на лежащий рядом со мной валун.

Я вскочила как ужаленная. Час от часу не легче.

- Прости, Велла,- сказала я.- Я не знала, что богини валяются здесь просто на земле.

- Не валяются! - рассердился Велла.- Этот камень и есть наша богиня Бхагавати.

Теперь только я заметила, что валун, вросший в землю между двумя деревьями, был аккуратно обложен небольшими камнями. Рядом стоял светильник, высеченный из песчаника, а чуть поодаль был врыт вертикальный камень. Я поняла свою оплошность. Я уселась прямо на алтарь лесного храма панья. И виновата во всем была любимая кобра.

- Что же теперь делать?- расстроенно и покорно спросила я.

Своим искренним раскаянием я тронула сердце жреца. Велла на минуту задумался, почесал в своих буйных кудрях и решительно сказал:

Я обреченно согласилась. К моей радости, жертва свелась к кокосовому ореху. Велла ударил орехом о камень, скорлупа лопнула, и брызнуло кокосовое молоко.

И снова жрец опустился на колени, на этот раз перед камнем. Коснулся лбом камня и громко запричитал:

 Наша богиня! Мы кланяемся тебе! 
 Не посылай на нас болезнь! 
 Возьми все, что мы тебе принесли!

- Ну, теперь все в порядке,- сказал Велла, поднимаясь с колен.- Но больше не садись на богиню.

Я обещала. Потом я узнала, что эти нехитрые молитвы произносятся по любому случаю и в будни, и в праздник. И выполняется тот же ритуал жертвоприношения. В зависимости от "диеты" бога или богини в жертву могут быть принесены петух, кокосы или бананы. Жертвоприношение завершается танцами вокруг камня, где помещается очередное божество.

Богинь у панья больше, чем богов. Бхагавати, Бадракали, Тамбурати, Мариамма, Кули. Самая важная среди них Бхагавати, или Катту Бхагавати. Она богиня джунглей. Многие панья считают ее самой главной богиней. Если она захочет, охота будет удачной, съедобные коренья попадутся на каждом шагу, кусты будут обильно обсыпаны ягодами, пчелы нанесут душистого дикого меда. И поэтому Катту Бхагавати пользуется в племени особым вниманием. Около многих деревень воздвигают камни в ее честь. Панья не забывают, что она женщина, и часто ставят рядом с камнем сундучок с одеждой и украшениями. Покупают богине стеклянные браслеты и красивые блестящие серьги. Ей приносят кокосы, бананы и бетель. Бетель жуют все панья, богини и боги тоже. Молитва в честь Бхагавати - это всегда праздник для племени. И во время этого праздника не забывают и о духах предков. Им готовят праздничное угощение и произносят в их честь речь - молитву. Она звучит примерно так:

 Мы все много работаем, 
 И нам нужно здоровье, 
 Поэтому мы танцуем на этом празднике.
 Пожалуйста, благослови нас.

Редкий дух предка отказывается выполнить эту просьбу, Бхагавати тоже выполняет некоторые просьбы.

Остальные богини ярко выраженной профессиональной принадлежности не имеют. Все они занимаются разными вопросами. Мариамма, например, может и спасать от оспы, и насылать ее. Чаще она почему-то ее насылает. Поэтому столь многолюден апрельский праздник в честь Мариаммы. А что можно сказать о Тамбурати? Она "компетентна" почти во всех областях жизни племени. У нее мужа нет, а есть сын. Сына зовут Маламбалиен. Тамбурати имеет явную склонность к курятине. Поэтому ей и жертвуют петухов. Наиболее загадочная фигура среди богинь - это Кули. Она "занимается" вопросами процветания и обнищания. В понятие последнего входят и всякого рода разрушения. Кули называют еще Потатиамма - "мать, которая молчит". Когда богиня молчит, с ней иметь дело чрезвычайно трудно. Поэтому никто из панья до сих пор и не знает, что их ожидает: процветание или полное обнищание. Пока богиня молчит в пользу последнего. Кули занимается и злыми духами. Она с ними молча борется и нередко одерживает победу. Болезни, кроме черной оспы, тоже в ее власти. Такая разносторонность в деятельности богини заставила панья выделить для нее специального жреца - пророка. Он называется комерам. Кули вселяется только в тело комерама. Остальные жрецы и пророки для нее не существуют. Комерамы надевают белую набедренную повязку, поверх повязки - красный лоскут. К ногам привязывают звенящие браслеты и начинают особый танец, который называется кулиятам - "танец Кули". Гремят барабаны, комерам кружит в танце и наконец впадает в транс. Кули немедленно пользуется этим состоянием и вселяется в своего жреца. И неожиданно для себя становится разговорчивой. Вокруг стоят панья, которые ждут совета по части лечения той или иной болезни. И между Кули и панья происходит знаменательный диалог. Богиня, конечно, говорит устами своего жреца.

- Почему вы раньше ко мне не обратились? - строго спрашивает Кули.

Панья не знают, что ответить, отводят глаза в сторону и переминаются с ноги на ногу. Тогда Кули отвечает за них:

- Вы забыли меня! Не приносили мне рис, кокосы и деньги! Поэтому у вас теперь больные.

Панья по натуре народ искренний и врать не умеют. Если чего не было, то не было. И поэтому собравшиеся, полные раскаяния, соглашаются с обвинениями богини.

- Да, мы забыли тебя,- говорят они,- не приносили тебе кокосов, риса и денег. И нет нам оправдания. Не обижайся на нас, пожалуйста, и прости нас.

Кули на какое-то время замолкает. Она еще продолжает сердиться, но, кажется, уже готова простить свое непутевое племя. Она размышляет, а панья терпеливо ждут. Наконец, Кули меняет гнев на милость и выдает распоряжение.

- Принесите мне,- велит она,- рис, кокосы и деньги. Тогда ваши больные станут здоровыми.

Прощенных панья охватывает неподдельная радость. Они даже не спрашивают Кули, зачем ей понадобились деньги. Они готовы выполнить каждое ее указание. Панья отправляются в соседнюю рощу. Там стоит священное хлебное дерево, которое панья называют "айни". Под деревом - два вертикально стоящих камня, врытых в землю. Здесь и помещается молчаливая богиня. Около камней панья оставляют рис, кокосовые орехи и немного денег. Они дают слово богине отныне всегда помнить о ней.

Но у панья слишком много дел и забот. И они со временем забывают свое обещание. Панья знают, что в следующий "кулиятам", который произойдет только через год, они искренне раскаются в своей забывчивости и Кули их простит. Богиня вновь обиженно замолкает на целый год. Ну, а что с больными? Проходит время, и некоторые из них выздоравливают, а некоторые нет...

Боги не так важны, как богини. Они и слабее их, и функции их более ограниченны. Мне удалось обнаружить только трех. Это Кулиген, Каринкутти и Чатан. Наиболее популярный из всех трех Кулиген. Это и не удивительно. Ведь Кулиген устраняет всякие трудности и препятствия на жизненном пути панья. За это ему платят особо. Кроме риса, бананов, кокосовых орехов и бетеля ему дают кровь петуха. Не мясо петуха, а именно кровь. Жрец отсекает голову петуху и тут же пьет его кровь. Панья же уверены, что это делает Кулиген.

По джунглям и плантациям, по священным рощам Вайнада разбросаны лесные храмы панья. Храм - название условное. Обычно это священное дерево, у корней которого врыты камни-боги. Иногда камни ставят на платформу - возвышение, сложенное из необработанных валунов. Вот и все. Просто, доступно и удобно. И никаких затрат. Боги панья, как и само племя, скромны и непритязательны. Только Мариамма, захваченная в плен чужими жрецами-браминами, томится за деревянной решеткой в далеком городе Калпетте...

Боги и духи. Какая граница отделяет их друг от друга? Найти эту границу очень трудно. Бог может быть духом - добрым или злым. Дух предка со временем может превратиться в бога. Между богами и духами сложные и нередко запутанные отношения, как и между людьми. Потому что и боги, и духи были когда-то людьми - так считают панья.

Для панья не составляет труда увидеть духа или поговорить с богом. И свято поверить в это. Наверно, когда-то очень давно, на заре своей истории, человек не мог отличить сон от действительности. Для того чтобы это произошло, ему пришлось учиться не одно тысячелетие. Поэтому не надо удивляться, когда панья утверждает, что он видел дух своего отца или дух своего умершего хозяина.

Однажды дух умершего хозяина явился ночью к сторожу плантации Ковалану и настоятельно посоветовал ему, даже можно сказать велел, купить плантацию и разводить кофе. Ковалан не мог ослушаться прежнего хозяина. Денег у сторожа, конечно, для этого не было. Но Ковалан нашел выход из положения. Он отправился к молодому хозяину и передал ему волю покойного отца, сказав, что, согласно этой воле, молодой хозяин должен передать плантацию Ковалану. Молодой хозяин немедленно нашел свой выход. Память об этом выходе долго давала себя знать Ковалану кровоподтеком пониже спины и болью в крестце, куда пришелся удар тяжелого ботинка молодого хозяина. Так Ковалан на собственном опыте познал тот барьер, который стоит между сновидением и действительностью. Но это личный опыт Ковалана. У племени в целом такого опыта еще нет. Поэтому бродят по джунглям неприкаянные злые и добрые духи, живут в камнях молчаливые и разговорчивые боги, предки духов облюбовывают себе темные углы хижин и хитрые зеленые улыбки скользят по священным деревьям в солнечные погожие дни.