Русская Рамаяна

В Индии "Рамаяна", действительно, живет с незапамятных времен. Еще в "Махабхарате" содержится повесть о героическом и непобедимом, благородном и самоотверженном царевиче Раме и о его юной жене Сите, ушедшей с ним в изгнание. Но там это небольшой эпизод, короткая вставка в многокрасочную ткань огромного эпоса. Ученые спорили и спорят о том, что же это такое - сокращенное изложение сюжета уже существовавшей поэмы или поэма появилась на свет как развитие короткого сюжета. И большинство из них склоняется ко второму мнению. Хотя... Ведь в "Рамаяне" есть такие описания, которые говорят об очень большой ее древности. А возможно, дело было и так - древнее сказание, в котором сохранилась память тысячелетий, вошло и в "Махабхарату" и стало основой создания новой эпической поэмы, самой "Рамаяны".

Две тысячи лет она хранится в активной памяти народа. И нет числа ее изложениям, переложениям и новым поэмам на этот сюжет. Они существуют практически на всех крупных языках Индии. Есть даже и такой вариант, где десятиголовый Равана, или по современному произношению Раван, выступает как положительный герой поэмы, а Рама - как отрицательный. Это один из южных вариантов, написанный на тамильском языке.

Представления народных театров на темы поэмы можно видеть не только в Индии, но и в так называемых странах круга индийской культуры - в Непале, Шри Ланке, в Кампучии, Индонезии, а также там, где существуют большие колонии переселенцев из Индии - от Африки до Филиппин.

Жаркими ночами, под пальмами, под тысячезвездным небом сидят на земле зрители, простые люди, знающие "Рамаяну" с колыбели, и наслаждаются зрелищем подвигов и деяний любимых героев, предстающих перед ними в театре масок и теней, в театре кукол и живых актеров-танцоров, мимов, певцов, сказителей.

А Москву засыпало снегом и медленно текла зима 1958 года. Далеко впереди была публикация моей книги "Махабхарата" - пересказа 37 эпизодов этого эпоса, тех, которые живы в памяти индийцев и сегодня, которые, как принято говорить, выдержали испытание временем. Сюжетам и героям эпоса посвящены праздники, стихи, скульптуры. Тогда я работала над этой книгой для издательства "Детская литература", и это не было случайностью. Кого же, как не юное поколение, мы, специалисты, обязаны знакомить с культурой других народов, кого должны воспитывать на примерах высоких идеалов мировой литературы? И "Рамаяна" все время приходила на память - как, в какой форме донести ее бесценную, вечную суть до нашего юношества? Существовали академические переводы, но их освоить могли только специалисты, имелись попытки переложений, но они были перегружены санскритскими именами и множеством побочных эпизодов, уводящих от основной линии поэмы - от той линии поведения героев, которая и составляет главную суть "Рамаяны" и отражает чистые и высокие представления индийцев о долге, чести, верности и патриотизме.

И я подумала, что, может быть, действительно, "лучше один раз увидеть..." Значит, это должна быть пьеса и созданный по ней спектакль. Но ведь в Индии "Рамаяну" играют или полностью, и тогда это занимает 10 вечеров, или представляют отдельные ее отрывки. Мы играть в нашем театре одну пьесу в виде многих серий 10 вечеров подряд не можем, а отрывки не дадут полного представления о сути и идеалах этого эпоса. Что оставалось делать?

Я хорошо помню, каких терзаний и, главное, каких дерзаний мне стоила многомесячная работа по перекройке и урезанию огромного материала поэмы, как я искала в библиотеках ее древние и средневековые, северные, южные и восточные варианты, созданные в разных областях Индии. Зачастую довольно противоречивые. Больше всего мне мешала любовь к поэме и к индийской культуре в целом, а еще - профессиональные знания. "Легко было бы резать живую плоть эпоса, если бы я так не сроднилась с каждым его героем, с каждой его идеей", - с горечью думала я. И порой даже завидовала дилетантам, которые, увидев из окна вагона мелькающие картинки Индии или проведя там неделю-другую в туристической поездке, берут на себя смелость писать об этой сложнейшей стране. Да еще не о чем-нибудь очевидном, не о красоте храмов, скажем, а о таких вещах, требующих глубочайших знаний, как религии или философии Индии.

Меня мучили сомнения. Я никак не могла решить, кого исключить из поэмы, кого оставить, что сократить. Нужен был текст на два с половиной часа сценического времени. Текст, рассчитанный на 10 вечеров, приходилось укладывать в рамки одного спектакля. Первый вариант в моем прочтении с часами в руках занял около пяти часов. Приходилось, обливаясь невидимыми миру слезами, убирать со страниц (и со сцены) геров эпоса - советников и придворных, братьев и сыновей царей, демонов и представителей героических "лесных народов" - обезьян и медведей.

Но, несмотря на это, высокие идеалы "Рамаяны" - супружеская преданность, братская верность, родительская любовь, уважение младших к старшим, а также непреклонное стремление к борьбе со злом, со всем нечистым и низким, с царством мрака и лжи - прорисовывались все нагляднее. И тогда я решилась на рискованный шаг - ввела в текст то, чего нет ни в одном из тысяч вариантов индийской "Рамаяны" - девиз герба Республики Индии "всегда побеждает правда" - "сатьям эва джаятэ". Мне хотелось буквально пронизать этими словами пьесу о древности, слив ее содержание с современностью, с исполнявшимся в 1960 году десятилетием Республики.

О московском Центральном детском театре - вот о чем я думала, работая над пьесой. И я ее туда принесла. И оставила. И ушла. И стала ждать решения. Не вытерпев, позвонила.

- Знаете, материал для нас совсем новый. Не знаем, как и взяться, как решиться... И костюмы опять же, и декорации... Ни один режиссер не берется... Вот разве Колесаев... Но он сейчас болен... позвоните еще... - ответили мне.

К весне поправился и вышел на работу Валентин Сергеевич Колесаев.

Памятник надо поставить этому человеку! Он сделал то, чего не сделал ни один режиссер в нашей стране, как и в странах Запада, - осуществил постановку на сцене труднейшего материала индийского эпоса. Осуществил средствами русского драматического искусства. Впервые в мире!

Свыше 120 репетиций было отведено на "Рамаяну" - неслыханное в театральном мире число. Но ведь к 1960 г. прошло только 13 лет со дня освобождения Индии, и почти никто у нас о ней ничего не знал. Встречали на улицах женщин с пятнышком во лбу, закутанных непостижимым образом с головы до ног в яркие ткани, смуглых мужчин в европейских костюмах, но в тюрбанах - вот и все. На экранах стали появляться первые индийские фильмы, и начали выходить малыми тиражами первые переводы индийских книг да основанные уже на поездках в Индию труды индологов. Вот и действительно все даже для широких кругов столичной общественности, не говоря уже о других жителях страны.

Конечно, индологи имели личные контакты с индийцами, знали специфику их костюма, жестов, взаимоотношений. А артисты? На них сценарий "Рамаяны" свалился буквально как снег на голову. Почти вся моя личная библиотека перекочевала на стол Валентина Сергеевича. Допоздна после репетиций засиживались мы в его кабинете вместе с художником, декораторами, гримерами, костюмерами, парикмахерами театра. Отовсюду сыпались вопросы:

- Мужчинам тоже надо готовить украшения?

- Какого цвета должны быть сари?

- Обувь индийцы носят?

- Какого века здания снимать на слайды?

- А какие у них прически?

Это была лишь незначительная часть вопросов, на которые необходимо было дать точные ответы. Задача художника Б. Г. Кноблока оказалась тоже нелегкой, и мы с ним проводили часы за книгами и перебирали вещи моего домашнего музея. Художник придавал огромное значение символике цвета, и она не могла, не должна была расходиться с индийской.

Артисты мучились, отрабатывая жесты, походку, умение естественно двигаться в неестественных для каждого европейца индийских костюмах. Каждого в отдельности я учила складывать ладони в приветствии пронам, брать прах от ног старших, сидеть на полу и т. д. Актрисам особенно много терзаний доставляли сари. Они никак не могли понять, как закрепить пятиметровую полосу ткани на себе так, чтобы она не соскользнула на сцене? Ведь сколько раз соскальзывала на репетициях! Решили наконец сделать сшитые сари, отойдя от индийской традиции ношения несшитой одежды. Все же это лучше, чем на сцене внезапно оказаться совсем без сари.

Когда Валентин Сергеевич отработал основы мизансцен, я отправилась в посольство Индии в Москве. До сих пор с сердечной благодарностью вспоминаю, как пришли на помощь театру индийские друзья. Тогда послом Индии в СССР был К. П. Ш. Менон, тонкий дипломат, образованнейший человек, знаток литературы и искусства Индии. И он, и его супруга вскоре приехали в театр на одну из наших репетиций. Они принесли образцы драгоценных украшений, подарили артисткам настоящие сари, показали и объяснили многие жесты, проконсультировали воспроизведение танцев и музыки, над которой с большим увлечением работал композитор С. Баласанян. Госпожа Менон и женщины из посольства неоднократно приходили на репетиции, всегда готовые помочь советами и участием.

Весь коллектив театра тщательно готовил спектакль до декабря 1960 года, до дня премьеры. А затем спектакль, что называется, "обкатывался", и с каждым разом артисты играли все увереннее, перевоплощаясь в образы эпических героев далекой Индии. И все больше индийских гостей столицы посещали этот театр. Иногда пять - шесть рядов партера занимали гости столицы.

"Чудо в Москве", "Русские поставили "Рамаяну"", "Индийский дом в Москве" - вот некоторые заголовки статей, которые начали появляться в те годы в каждой газете Индии. "Неувядаемая "Рамаяна"", "Рукопожатие через Гималаи", "Герои Индии на советской сцене" - писали маши газеты.

На спектакли приходили представители посольств не только восточных, но и западных стран.

Прошло несколько лет, и с большой душевной болью мы простились с В. С. Колесаевым, не дожившим до того момента, когда советскую "Рамаяну" повезли в Индию... Горько протекала гражданская панихида. В почетном карауле у гроба стояли индийские дипломаты, прощаясь с тем, кто впервые в мире талантливо поставил "Рамаяну" на настоящей театральной сцене.

Пожалуй, лучшим доказательством достоверности спектакля послужило приглашение коллектива Центрального детского театра в Индию. С сожалением нам пришлось отказаться от интересных декораций, так как они не уместились бы в багажниках самолетов авиалиний Индии, и тогда я предложила театру пойти по пути народных театров самой Индии, которые мне так поправились в этой стране, - вынести на сцену рисованные завесы на двух вертикальных шестах и менять их по мере необходимости, разыгрывая на их фоне разные сцены. Так и сделали: подготовили такие завесы и полетели в Индию.

На таможне в Дели нас встретили самым удивительным способом. Я много раз бывала в Индии и привыкла предъявлять для проверки свой багаж. То же самое я была готова сделать и на этот раз. Но на таможне уже знали, что прилетает "группа "Рамаяны"", и не успела я войти в здание, как навстречу мне поспешила группа служащих.

- Вы кто, вы Сита? - услышала я вопрос.

- Нет, что вы, я только автор, - ответила я.

Они устремились ко мне, чтобы в глубоком поклоне взять прах от моих ног.

- А где Сита? Где мать Индии?

И то же самое повторилось перед лицом большеглазой обворожительной Маргариты Куприяновой, смутившейся от неожиданности.

- Мадам, покажите скорее, кто из вас царица Каушалья, мать Рамы?

Галина Дмитриевна Степанова совсем растерялась от земных поклонов таможенников и была тронута до глубины души этим проявлением преклонения и благодарности.

Наконец прозвучал вопрос, которого я ожидала с некоторым опасением:

- Мадам, а кто из артистов исполняет роль Равана?

В этот момент к месту проверки как раз шел своей величавой походкой Иван Дмитриевич Воронов - наш Раван.

- Вот он идет, прошу вас, пожалуйста, улыбнитесь и ему тоже.

Но таможенники не только улыбнулись, они со смехом разыграли перед ним неожиданную сценку - остановили турникет и сдали делать вид, будто не хотят его пропускать:

- Нет! Ни за что! Довольно разных бед натерпелась от него наша земля.

А затем, приветливо сложив ладони, они приняли и его как почетного гостя.

При этом ни у кого из нас таможенники не стали проверять багаж!

- Проходите, пожалуйста. Милости просим. Счастливы вас видеть. Успешных вам гастролей, - неслось со всех сторон.

Таким было начало встречи нашей "Рамаяны" в Индии.

Доказательством результатов нашей общей большой работы явилось то, что в самых разных городах страны индийцы толпами приходили в театры на представление "Рамаяны". Мы давали дополнительные спектакли, и все равно оставались тысячи желающих посмотреть спектакль.

Правда, перед каждым представлением мне приходилось выходить на сцену. Глядя сквозь слепящий свет софитов в огромные черные залы, дрожа от волнения и страха, я пыталась объяснить зрителям, как и почему я вынуждена была оставить от огромной поэмы лишь то, что они сейчас увидят на сцепе. Я выражала надежду, что даже в исполнении на русском языке они все же узнают своих любимых героев и смогут следить за развитием событий. И они узнавали, и следили, и радовались, как дети, и стоя аплодировали, и долго не расходились после спектакля, превращая каждое выступление театра в митинг индийско-советской дружбы.

Меня наградили Премией имени Джавахарлала Неру, как сказано в пояснении к премии, - "за написание пьесы "Рамаяна" и участие в ее постановке". Это значительное событие моей жизни произошло в 1968 году, а в 1979-м, на двадцатый год сценической жизни спектакля, этой премии удостоился и весь коллектив Центрального детского театра в целом (то есть без присвоения кому-нибудь из его членов индивидуального звания лауреата). Коллектив достоин этой премии, ведь весь состав работников ЦДТ, от костюмеров до актеров, причастных к исполнению "Рамаяны", заслужил ее большим самоотверженным трудом.

В процессе работы над спектаклем актеры много узнали об Индии, ее культуре, и они несли эти знания и свое искусство людям нашей страны, рассказывая в самых разных аудиториях о своих поездках по Индии, о героическом эпосе, о том, как ценят и любят "Рамаяну" индийцы и каким красивым и, главное, политически важным был этот спектакль их театра, спектакль, который индийская пресса постоянно именовала "золотым звеном в советско-индийской дружбе" - так назвал его К. П. Ш. Менон, а впоследствии и Индира Ганди...

Мы приехали в Индию в октябре, когда вокруг бушевала Дасера, а за ней наступал праздник огней, Дивали.

Стояла чудесная погода.